Батяня. Комбату лишнего не надо - [25]

* * *

Провалившись в воздушную яму, экскурсионный самолет завибрировал. В тесном салоне воцарился хаос. Все, что не было привинчено к корпусу или притянуто сетками, сдвинулось с места. По проходу покатились пустые пластиковые бутылки, скользнула выцветшая газета, запрыгали одноразовые стаканчики и прочий хлам, который скопился под сиденьями за время предыдущего полета.

Капитан Збруев сидел в кресле, с трудом сдерживая подступающую к горлу тошноту, но виду старался не показывать. Тошнило не от качки, а от волнения. Он понимал, что если позволит проявить слабость, командир и вовсе перестанет считаться с ним, как с десантником. Однако Батяня не собирался рисковать. Вынув из рюкзака целлофановый пакет, он протянул его капитану и весело подмигнул.

Как только самолет миновал штормовую зону, в салоне воцарился относительный покой. Было только слышно, как гудит двигатель.

– Товарищ майор, вам когда-нибудь доводилось прыгать с малой высоты в такую погоду?

– Было дело, – бросил майор и освободил от фольги плитку шоколада, – угощайся. От укачивания помогает.

– Уже не надо, – сложив пустой пакет, ответил Збруев.

Андрей одобрительно усмехнулся и посмотрел в иллюминатор. Небо уже не казалось таким низким, кое-где сквозь облака можно было даже разглядеть звезды.

– Я хочу извиниться за свои слова. Ну… тогда, перед тем, как вы преподали мне урок на стрельбище, – неожиданно произнес капитан.

Лавров оторвал взгляд от темного неба и, положив на колени руки, ответил:

– Тебя мне навязали. Но на любом задании бойцы должны быть единым целым, как сиамские близнецы. А если между ними возникнут разногласия, вся операция заранее обречена на провал. Так что нам с тобой, капитан, хочешь ты этого или нет, придется подружиться. А если у тебя ко мне какие-то претензии, изложи на бумаге, только коротко и ясно, чтобы я быстро на них ответил.

Збруев промолчал, по существу ему нечего было ответить командиру. После убедительных слов примирения любые комментарии со стороны капитана были бы излишни.

– Готовьтесь. Подлетаем! – предупредил десантников пилот.

Более объемный рюкзак с туристическим снаряжением – палаткой и рыболовными снастями – майор Лавров взял сам, меньший помог закрепить на себе Збруеву.

В открытый люк был ветер и летел мелкий противный дождь. Острые капли впивались в кожу, резали глаза. Земли внизу не было видно – весь обзор закрывали низкие тучи. Десантникам предстояло прыгать практически вслепую.

– Пошли! – донеслось из кабины пилота.

Ничего не говоря, майор положил Збруеву руку на плечо. Через секунду капитан провалился в прямоугольный вырез в фюзеляже и растворился в сгустке туч, как крохотный кусочек шоколада в черном кофе. Отсчитав несколько секунд, Батяня прыгнул следом.

Оказавшись в кромешной темноте, Лавров почувствовал себя так, словно упал в глубокий колодец и теперь камнем летит к самому его дну. Ни земли, ни звезд, ни даже собственных ног он не видел. Все, что могли уловить в темноте его глаза, – пунктирные линии дождя, проносящиеся перед лицом с запредельной скоростью.

Вскоре туча осталась у десантника над головой, внизу показались редкие огоньки домов, проступил еле заметный квадрат поля, ленточка дороги обозначилась фарами машин, блеснул причудливо изогнутый клинок реки, зеркало озера. Выстреливший над головой Лаврова купол парашюта резко потянул его вверх, будто вновь хотел вернуть в темную тучу, из которой он только что вылетел. Сильный ветер трепал материю, путал стропы. Однако бесформенный парашют через несколько мгновений обрел сферическую форму. Лавров, управляя стропами, противостоял ветру, стремившемуся унести его от намеченного места приземления. Купол Збруева отдалялся к озеру и вскоре скрылся за деревьями.

Пробежав по высокой траве, Лавров погасил купол, сбросил и собрал парашют, осмотрелся. Не то луг, не то засеянное травой поле. На фоне неба виднелись верхушки елей.

«На дереве повис? Нет, парашюта не видно».

Батяня, прижав скомканный парашют к груди, побежал через лес. Вскоре он оказался на скалистом берегу озера, до боли в глазах всматривался во всклокоченную ветром и дождем воду.

До напряженного слуха майора донесся приглушенный шумом дождя голос капитана:

– Я здесь!.. Здесь!.. Нормально…

С каждой секундой голос становился все тише и тише, словно кто-то постепенно убавлял громкость в магнитоле. Лавров понял, что Збруеву может понадобиться помощь. Бросив парашют, он побежал вдоль берега…

Збруев выплыл сам. Комбат буквально столкнулся с ним, когда тот, весь мокрый, вышел из-за камня.

– Я уж в воду думал бросаться.

– Товарищ майор, не смог со стропами управиться, у самой земли порывом подхватило, – выжимая мокрую рубашку, проговорил капитан.

– Следующий раз следи за ветром!

– Не думал, что меня в озеро снесет.

– Хватит каяться, – Лавров осмотрелся, – где твой рюкзак?

Капитан негромко выругался, только сейчас поняв, что отцепил его в панике, упав в озеро, чтобы не утонуть. В тот момент, когда его жизнь висела на волоске, он не подумал о карте, где были отмечены координаты закладки с оружием.

– Он… там остался. Наверное, уже под водой, – несмело ответил капитан и через силу сглотнул подкативший к горлу ком.