Батя, Батюшко и Бэмби - [107]
— Никите хотя бы не врите, — Денис почти усмирил глубокий вздох. — Он замечательный парень и не заслуживает… этого.
Замечательный парень показался в дверях с ворохом машинок и тут же вывалил их на диван.
— Какая самая красивая?
Чаепитие с тортом проходило вежливо и напряженно. Оля была рада своей роли хозяйки, которая позволяла не сидеть за столом, а подливать чаю, подавать салфетки. В общем, заниматься важными делами. За столом сидели трое. Делали вид, что пьют чай, и молчали. Никита с интересом поглядывал на своего отца, решался, а потом все же выдал интересовавший его все эти годы вопрос:
— А где ты потерялся?
Евгений удивленно поднял голову от чашки. Он явно ничего не понял.
— Что?
Пришлось Оле прийти на помощь. Честно говоря, ей вовсе не хотелось помогать, ей было бы даже интересно понаблюдать над тем, как гость выкручивается, но дело касалось Никиты, а играть его чувствами она не могла. Ведь сын так долго ждал своего отца.
Она выразительно посмотрела на Евгения и внятно проговорила:
— Ну ведь ты же потерялся, а теперь нашелся.
Соображай, давай!
— Да, мама мне говорила, что ты потерялся, но обязательно найдешься, — тут же подхватил Никита. — Где ты потерялся?
Ненадолго воцарилось молчание. Никита ждал ответа. Евгений думал. Денис молча пил чай, внимательно изучая тюльпаны на столе.
— Я… уезжал… бывают такие долгие рабочие командировки, — наконец объяснил свое отсутствие гость.
По-другому Оля назвать его пока не могла. Именно гость. Чужой человек, пришедший на чай. Денис едва слышно хмыкнул.
— Я знаю, есть такие командировки. У меня дедушка в Иран ездил журналистом, он рассказывал, — Никита, сам того не зная, спасал положение. — А теперь ты насовсем приехал?
— Насовсем, — взгляд собственного ребенка он почему-то не выдерживал (стыдно?) и спасался ковырянием торта в тарелке.
— А ты в волейбол играть умеешь?
— Нет.
Оля видела: вопросы сына ставят Евгения в тупик. Она поняла, что с детьми он общаться не умеет. Ему непривычно, неудобно. И помощи просить не у кого. Ни Денис, ни сама Оля на помощь не приходили. Благородства не хватало.
— Я тоже не умел, но меня Денис учит, — Никита запил торт чаем. В отличие от взрослых он был щедр и благороден и показал всю широту своей души и детской непосредственности последовавшим предложением: — Если хочешь, он и тебя научит, и можно будет ходить и играть всем. Только маму еще надо научить. Тогда две команды получится.
Оля отвернулась к раковине и закрыла рот рукой. Нервный смех рвался наружу. Она представила себе эту картину… но все же сделала над собой усилие, вернула серьезное выражение лица и даже села за стол. Денис тут же положил свою руку ей на поясницу. «Мы — единое целое». Сидевший напротив Евгений уловил этот жест и снова уткнулся взглядом в чашку. Он не нашел что ответить на столь великодушное предложение.
— Никита, — сказала Оля, подливая себе чай, — я думаю, что в волейбол пока не готова играть.
Мальчик посмотрел задумчиво и кивнул, согласившись. Мол, девочка в мужской компании…
— Можно дедушку взять в команду, — скорректировал он состав участников.
— Ешь торт, — скомандовала Оля.
Окончание чаепития взрослые встретили с плохо скрываемым облегчением.
Евгений засобирался домой, Оля с Денисом его не удерживали.
— Никита, — поинтересовался гость, надев обувь, — как насчет сходить куда-нибудь погулять? Не сегодня, а вообще?
Никита вопросительно посмотрел на Олю. Сколько раз она кивала ему за прошедшие два часа? Снова кивнула.
— Я пойду, — сказал мальчик серьезно.
— Созвонимся, — сказал на прощание Евгений Оле.
— Созвонимся, — ответила она.
Гость перевел взгляд на Дениса:
— До свиданья, Денис Валентинович.
Денис ничего не ответил, только кивнул. День кивков какой-то. И отсутствия рукопожатий.
Дверь захлопнулась, силы закончились. Оля хотела привалиться спиной к стене, но вместо стены почувствовала грудь Дениса. А впрочем, это и есть стена. Ее мужское плечо и ее стена.
Хотелось снова сказать спасибо. Но Дениса почему-то раздражало это слово, поэтому она произнесла другое:
— Вы с ним знакомы?
— Он мой пациент, — стена обняла Олю и прижала к себе. — И лучше тебе не знать, с чем он ко мне приходил.
Она и не хочет. Когда-то, давным-давно, очень хотела знать все-все про мальчика с гитарой, а теперь… этого мальчика больше нет. Вместо него — чужой человек. И этот человек, как Оля поняла сейчас очень четко, ей неинтересен. Но ради сына она позволит ему время от времени появляться.
— Все хорошо? — вот это действительно было важно знать.
— Да. Пойдем выкинем этот кошмарный торт и попьем нормально чай.
— Поцелуй меня.
Через неделю Евгений действительно забрал Никиту на прогулку. Оля вся извелась, пока ждала сына. Она даже не могла четко сформулировать свои эмоции от происходящего. Наверное, доминировало беспокойство. Беспокойство за все: насколько сложится общение? Не обидят ли ее ребенка? Будет ли он в целости и сохранности?
Странно, но вот вопроса целости и сохранности Никиты, если он шел куда-то с Денисом, не возникало вообще. Даже когда отпускала на пейнтбол. А здесь… было ощущение чего-то чужого, что вторглось в личное пространство и удалить это чужое нельзя. Сколько лет Оля хотела, мечтала о встрече сына с отцом. Строила версии: когда это будет, как это будет, случится ли продолжение общения… И вот желание исполнилось. И все совсем не так, совершенно не так.
