Батя, Батюшко и Бэмби - [102]

— А нам нужно выбрать два или три. Вы на чем бы остановились?

Пока Геннадий Игоревич знакомился с творчеством Антона Малина, забыв про чай, Изольда не менее внимательно изучала журнал.

— Пожалуй, вот этот джемпер вам отлично подойдет, — наконец резюмировала она. — Только цвет другой возьмем.

* * *

С секцией надо что-то было делать. Денис отчетливо понимал: мальчику нужен мяч. Дэн спросил у Оли про футбол, она сразу как-то погрустнела, но подробно рассказала о сложившейся ситуации. А ситуация вырисовывалась скверная, что уж там говорить. Пробовать исправлять сейчас — только после драки кулаками махать. Да и грош цена такой секции и такому тренеру, ему же ребенка доверить нельзя. Надо найти другое решение. И оно нашлось.

— Костя, привет.

— А, Денис, добрый день. Если ты по поводу аренды на второй квартал, Вадим уже все отрегулировал.

— Нет, я по другому поводу.

— Ну излагай.

С Константином дело действительно имел обычно Вадим — когда договаривался об аренде волейбольной площадки для их еженедельных встреч. Но помимо этого, Костя еще и вел детскую секцию. Был Константин человеком молодым, неравнодушным и позитивным. Именно в этом качестве он сейчас Денису и требовался.

— Парнишку посмотришь?

— О как… — задумчиво произнес Костя. — Ну отчего бы не посмотреть, если ты просишь. Возраст?

— Десять.

— Годится. Рост?

Денис нахмурил лоб, а потом сделал себе выговор. Таких простейших вещей о ребенке не знает. Сегодня же надо к косяку и на весы.

— Не шибко пока большой, но там генетика… — Зеленский-старший на голову выше Дениса, поэтому не соврет, — генетика хорошая, дед высокий.

— Ну пока рост не показатель, да, — согласился Костя. Помолчал и все-таки спросил: — Что за парень-то? Твой?

Что под этим имел в виду тренер? Твой… сын? Племянник? Родственник? Да какая разница.

— Мой.

— Приводи, — рассмеялся Константин. — Видел я, как ты играешь. Не только по росту генетика хорошая. Если твоя координация, так парень вообще перспективный. Гены — это такая штука, серьезная.

Да кто бы спорил.

* * *

Он ее осаждал. Номер телефона достать не смог, поэтому караулил у офиса, а однажды, представившись клиентом, вошел внутрь. К руководителю девочки-менеджеры его не пустили, но тут по закону подлости Оля сама вышла в коридор и столкнулась нос к носу с отцом своего ребенка.

— Ольга Геннадьевна, вот клиент пришел сделать заказ…

— Все в порядке. Прошу в мой кабинет… Евгений.

И как только за ними захлопнулась дверь, Оля выплеснула наружу все свое недовольство:

— Что ты себе позволяешь? — почти шипела она, не имея возможности повысить голос. — Хватило наглости явиться сюда?

— Я хочу видеть своего сына, — прозвучал ответ.

Эти слова ее преследовали, они ей сегодня даже снились.

Я хочу видеть своего сына.

— Зачем? К чему такая спешка?

— Потому что я отец.

— Вспомнил! Одиннадцать лет неизвестно где пропадал, и вот теперь вдруг решил встретиться. Вспомнил об отцовстве, когда…

Она оборвала себя на середине фразы, потому что вдруг отчетливо услышала себя со стороны и уловила интонации собственной матери. Мама вот точно так же говорила по телефону отцу, не заботясь о том, что Оля услышит, не думая о том, что Оле хочется увидеться с папой. Что папа ей нужен. И вот теперь сама…

Как же удивительно с годами мы становимся похожи на собственных родителей, и именно в том, что когда-то не принимали в них, говоря себе: «Уж я-то никогда…»

И сразу вспомнились все вопросы Никиты про папу, и ее ответы, и его вера в то, что папа обязательно найдется и придет.

Оля отошла от двери, направилась к столу, повернувшись спиной к Евгению, начала перебирать бумаги, ровнять стопки листов.

В конце концов, сын не виноват, что у них вот такой… папа. Вообще, он неплохо сохранился. Пожалуй, Оля даже сейчас могла понять, что именно когда-то в нем нашла. Хотя… это в юности обращаешь внимание на смазливость, а в зрелости… в зрелости приоритеты смещаются, и ищешь опоры. Человек, стоявший сейчас в ее кабинете, совершенно точно не мог быть опорой. Об этом говорили и нервные руки, которыми он все время размахивал, твердя, что хочет видеть сына, и бегающие глаза. Ни разу он не выдержал Олиного взгляда. И нигде ничего не дрогнуло внутри, не вернулась юность, потому что юность была почти забыта, а человек в кабинете — чужой. Незнакомый чужой человек. Который, так получилось, являлся отцом ее сына.

— Хорошо, — устало сказала Оля, приведя в порядок стол. — Я подумаю.

* * *

Откладывать разговор с Ольгой Денис не стал. И решил сделать это под поздний вечерний чай — то редкое время, когда они оставались вдвоем. Дениса жизнь в ритме «Трое в лодке, не считая Изольды» не огорчала — скорее он к ней пока не привык. Но с изумляющей самого скоростью привыкал. Однако для того, что требовалось обсудить, приватность была необходима. И сейчас она наличествовала. Слов Денис особенно не подбирал — его понимали и так, с полуслова, а иногда и с взгляда. И к этому он тоже пока привыкал.

— Оля, как ты смотришь на то, чтобы отдать Никиту в другую секцию? По-моему, парень без мяча тоскует.

Оля задумчиво помешала чай в чашке, потом зачем-то вздохнула.

— В другую?