Батийна - [7]

Казак был не только метким охотником и выносливым ходоком, но и общительным собеседником. С детства он запомнил целый короб сказок, легенд и преданий, которые когда-то слышал от своего отца. После первопутка дети Казака рады были узнать от него все, что он видел на охоте в горах. Затаив дыхание, слушали, не спуская широко раскрытых глаз с клинообразной черной бородки отца. Все услышанное копилось в цепкой памяти Батийны, и когда отца не было дома, она пересказывала его байки младшим братьям и сестрам, ловко подделываясь под его голос. «Пеший всаднику не попутчик», «Близ человеческого жилья лиса всегда прокормится», — говорила она отцовские присловья. Малыши не понимали их значения, и Батийна поясняла: всадник пешему не попутчик — это значит, что богач не ровня бедному. А лиса среди людей не будет голодной — это значит, что плуты, обманщики баи и старейшины не страдают от голода, — их кормит народ.

Размышляя о богатых и бедных, Батийна как-то сказала матери:

— Мама, я хочу у тебя кое-что спросить. Ответишь?

— А почему бы и нет? Если смогу, конечно…

— Зачем вы сосватали меня в юрту бая? Наверное, наш отец тоже захотел стать богатым?

Как ни трудно было, Татыгуль попробовала открыть дочери глаза на правду:

— Твой дедушка не просил бая свататься. Сатылган первый подал руку. Видно, доченька, это божье предзнаменование. Бог сам засылал сватов, сам обручил вас. Такова воля старших. Если Адыке уважает прах своего отца, он не должен насмехаться над своими сватами, и, если он нарушит клятву отцов, его покарают духи умерших. А сможешь ли ты быть равной байскому сыну, сможешь ли править его хозяйством, — это будет зависеть, доченька, только от тебя. В народе говорят: «Не годами девка красна, а делами». Знаю я и видела на своем веку многих байских дочерей. Уйдет такая от родителей разодетая в пух и прах — в парче, шелку и блестках, — а муж быстро находит другую. Почему? Потому что не умеют они ничего делать путного. Разговора у них и то не получается. И много знаю женщин-тружениц. Хоть они часто родом из небогатой семьи, но своим умом, достоинством, добротой быстро заслуживают уважение не только среди мужниной родни, не только берут в руки своячениц и пользуются расположением мужа, но со временем даже управляют всем аилом на новом месте: главное, доченька, зависит от того, что написано тебе на роду, былинка моя.

О, если бы судьба девушки всегда складывалась так, как этого желает каждая мать! Есть, правда, женщины, что находят свое счастье замужем. Но таких мало. У большинства другая судьба. Стоит девушке лишь уйти из-под родительского крова, заменить тебетей на женский платок, как она превращается в рабыню своего мужа, свекрови, свекра, в невольницу всей мужниной семьи. Она обязана прислуживать каждому, а старшим кланяться в пояс. В доме мужа она гнется от забот, словно лоза под тяжелым снегом. О, если бы только одни заботы! А сколько бедняжке приходится сносить побоев! По ее плечам извивается плеть, сапог мужа втаптывает ее в грязь, по ее рукам и голове свистит палка разгневанной свекрови. За молодой невесткой неотступно следит золовка и разносит о ней ворох сплетен. Жизнь со всеми тяготами валится на плечи молодой женщины, и пока она не пройдет через весь ад осуждений, она не имеет права на ребенка, на свое хозяйство.

Склоняя имя молодой женщины, злые языки суесловят и насчет ее родителей.

А муж дочери таких-то родителей супружеской жизнью перестал жить со своей женой! Забытая и покинутая, она ночует вместе с ягнятами на овечьем помете, — шепчет одна.

О, она непутевая! Знаю, знаю, — поддакивает другая. — Ее мать часто, бывало, бросал муж. Не умела вдеть нитку в иголку и зашить свой замызганный подол, вечно ходила в дырявом платке. Что мать, то и дочь. Никчемная женщина, какая она пара молодцу!

Татыгуль не раз слышала подобные сплетни. Сама держалась подальше от них и жалела молодых женщин, забитых нуждой и заботами.

— О боже, — вздыхала Татыгуль, — и зачем только ты создал на свет белый женщин?

Она жалела чужую сноху, проливала по ней слезы, молила бога, чтобы он смилостивился над ее Батийной, приходила на помощь женщинам, что стали «салбар».

Раньше Татыгуль радовалась, что Батийна сосватана в богатую семью. «Бог даст, дочь вырастет здоровой и пойдет замуж за богатого, — мечтала не раз мать, — будет самостоятельно хозяйничать в просторной юрте… Пойдут дети. Ее будет уважать и ценить весь род, и она станет зваться — байбиче».

Опьяненная сладостной мечтой о безоблачном будущем дочери, мать прижимала к себе свою Батийну, целовала ее в лоб и гладила косички. И от радости в эти минуты из ее переполненной груди капало молоко.

Но и солнце не всегда одинаково ярко светит. Шли годы, дочь росла. Заманчивая надежда улетучилась, словно пестрая бабочка. Приятные ожидания сменились страхом и горечью.

«Бедная доченька, — думала Татыгуль, — ты уже совсем взрослая. О боже, скажи, какую судьбу ты ей приготовил? А вдруг ее муж возьмет вторую жену? Или будет изменять ей? Что станется тогда с моей звездочкой? Проклятие свекрови, сплетни снохи и золовок…»

Голова Татыгуль идет кругом. Но она скрывает от дочери свое смятение, улыбается ей и учит уму-разуму: