Батальон крови - [17]

— Наверняка, от этой точности что-то зависело. Какие-то действия, передвижение всей армии и вот эти маленькие населенные пункты были не просто точками на карте, а метками того пути по которому предстояло идти нашей армии. И эту очередную метку нужно было преодолеть вовремя. Именно оттуда доложить о прибытии, или взятии и ждать дальнейших указаний. А время и ночь не знали о планах генералов и их стратегии. Они сами по себе ступали на эту землю, не желая выручать уставших солдат.

Примерно через час, когда сумерки окутали небо и редкий кустарник, кто-то закричал: «Батальон, стой!»

Народ в первых рядах заволновался, загалдел.

— Похоже, разведку вперед послали, — произнес сутулый, все время кашляющий солдат.

— Что немцы? — с удивлением спросил Григорий.

— Не, населенный пункт. Пришли. Сейчас разведка проверит, что там, и мы за ними пойдем, — ответил солдат.

— Так надо найти комбата! — подумал Григорий. — Нужно наладить связь.

Григорий снял с плеча недавно полученную переносную рацию, щелкнул выключателем, накинул на шею наушники и побежал вперед. Около двух сломанных деревьев он увидел Киселева с остальными офицерами. Подбежал к ним и громко спросил:

— Связаться со штабом дивизии?

— Да погоди, ты! — ответил комбат.

Он внимательно смотрел вперед, где ничего не напоминало о населенном пункте. Дорога своей грязью разрезала на две части черное распаханное поле, по которому было еще труднее идти и лишь где-то вдалеке еле заметно светились несколько огоньков.

— Выключи рацию, не торопись, — произнес капитан продолжая смотреть в наступающую темноту.

— Наши пришли! — крикнул кто-то со стороны.

К комбату подбежали два солдата и о чем-то стали говорить. Григорий отошел в сторону, но несколько фраз уловил. Населенный пункт оказался небольшой сгоревшей деревушкой. Три или четыре дома. Немцы еще утром были здесь и, по показаниям разведчиков, заминировали не только дорогу к полю, но и оставшиеся полусгоревшие сараи.

Обходить — можно попасть на минное поле, по дороге нельзя, а минеры будут до утра ковыряться, пока разминируют эту грязь и сараи.

— Будем ждать. Старшина!

— Да, тут я, товарищ капитан.

— Пока остановимся здесь. Разверни полевую кухню, пусть все отдыхают. А командирам рот выставить караулы. Все! Привал! А Спицу-синицу ко мне!

Через минуту перед комбатом вырос небольшой паренек с кривой ухмылкой на лице — батальонный минер Спицын. Григорию показалось это странным, но один из ротных, увидев его недовольный вид, объяснил:

— Ты, связь, не думай. Это осколок ему такую улыбку нарисовал. Война она ведь тоже смеяться умеет. Видал, как улыбнулась?

— Видал.

Григорий еще раз посмотрел на минера и по его спине прошел холодный пот. Он ужаснулся, увидев это серьезное и одновременно улыбающееся кривое лицо. Он отошел в сторону, пытаясь спрятать от остальных свой страх. Но в наступившей темноте и напряженной обстановке на него никто и не посмотрел. Все внимание было приковано к комбату, его словам и приказам. Как, откуда начать, что проверить в первую очередь и кого взять из бойцов.

Молодых минеров решили не брать. Ночь, скользкая грязь, тут и опытный промашку дать сможет, а молодые тем более. На дорогу ушли трое: те, кого комбат знал лично и был уверен в каждом. Когда-то минеров было двадцать пять, а сейчас осталось трое. Немцы с каждым разом все хитрее и хитрее ставили мины. А наши мужики попадались, особенно когда одну мину над другой ставили. Верхнюю разминировал, снял, а под ней вторая сработала. И таких «шуток» у немцев было припасено много. Особенно на разбитых дорогах и больших домах, где можно разместить личный состав.

— Включайся, — повернувшись к Григорию строго произнес комбат.

Гриша включил рацию, поправил антенну и стал ловить позывные.

— Орел, Орел, я Седьмой. Ответь. Орел, я Седьмой — ответь.

В наушниках заскрипело, и Гриша услышал ответ:

— Седьмой, я Орел, Третий на связи.

Григорий сразу узнал голос лейтенанта Титовой, сердце екнуло. Он молниеносно вспомнил сапожки, коленочки, пилоточку и дрогнувшую под гимнастеркой грудь, но вида не подал.

— Товарищ капитан, Третий на связи.

Комбат схватил наушники с микрофоном и доложил:

— Завис на подходе. Все заминировано. Думаю, к утру пройдем.

Почти минуту молчал, слушал и в конце произнес: «Есть!»

Комбат отдал Григорию наушники, встал, расправил плечи, потянулся и громко гаркнул, видимо со злости: «Отбой!» Посмотрел на испуганного радиста и улыбнулся.

Старшина куда-то убежал. Около полуторки задымилась кухня и солдаты забыв об усталости снова начали шутить и смеяться. Где-то совсем рядом прозвенел голосок Березкиной: она, как и прежде пыталась перевязать тех, кто не очень-то хотел этого. Батальон расслабился, Григорий увидел как Жопомордин выставляет караульные посты и, выдохнув страх о котором он на мгновение забыл, посмотрел на минеров, аккуратно ступающих по дороге, успокоился и, решил устроиться возле небольшого куста. Утоптал грязь, принес сухих листьев и уже на них бросил шинель.

— Товарищ капитан, костры разжигать можно? — спросил он.

— Можно. Ты здесь, что ли, будешь, чтоб я знал?

— Да.

— Ну ладно, будь. Если понадобишься, пришлю за тобой. А я у машины со старшиной. Понял?