Башня у моря - [52]

– Уверен, ты вскоре будешь чувствовать себя здесь как дома, – добавил он, но я ни разу в жизни еще не чувствовала себя такой чуждой всему, что видела вокруг, даже Англия задним умом стала казаться уютной и знакомой, как Америка.

Однако в девятнадцать лет легко приспосабливаешься к новому, и я была полна решимости считать Кашельмару приятным местом для посещений, хотя про себя и благодарила Бога, что мне не придется жить здесь двенадцать месяцев в году. Моим благим намерениям способствовали слуги, которые были искренне нам рады. Большинство из них почти не говорили по-английски, так что общение было практически невозможно, – я быстро оставила все попытки объяснить горничным смысл слов «пыльный» и «грязь», – но они улыбались с такой готовностью и казались исполнены доброжелательства, так что я прощала им все, кроме грелки, которая текла у меня в постели. Но даже Хейс, дворецкий, объяснил течь с таким пылким воображением, что очаровал меня, и я смирила нрав. У меня случались долгие разговоры с Хейсом и его женой, которая исполняла роль экономки, не только потому, что они были единственными людьми в доме, говорившими на приемлемом английском, – они еще утверждали, что в восторге от американского произношения. Проведя несколько месяцев среди англичан, которые были так добры, что не пеняли мне на дефекты речи, я с удовольствием выслушивала подобные комплименты.

В скором времени приехал из своего дома в Леттертурке племянник Эдварда – Джордж, напыщенный невысокий человечек, а потом появились еще три сквайра, мистер Планкетт из Аслеха, мистер Нокс из Клонбура и мистер Кортни из Линона. Их жены, облаченные в одежды, вышедшие из моды лет десять назад, так хотели познакомиться со мной, что я начала верить, будто мой приезд – самое знаменательное событие, случившееся здесь за много лет. Когда же мы наносили ответные визиты, я увидела еще больше Ирландии: от дома Джорджа в Леттертурке на поросших тростником берегах Лох-Маска до знаменитого постоялого двора в Линоне, который выходил на воды похожей на фьорд гавани Киллари.

– Мне не следует посетить бедняков? – спросила я Эдварда через две недели после нашего приезда.

Он был все это время занят – объезжал имение с его управляющим Макгоуаном, а мне наскучило читать, играть с собой в шахматы или совершать одинокие прогулки на небольшой золотой бережок на западной оконечности озера в ожидании прибытия Томаса из Англии.

Эдвард был доволен.

– Что ж, есть один или два дома, которые содержатся лучше, чем другие, и ты могла бы их посетить при желании, и, конечно, арендаторам определенно понравится, если ты нанесешь визит главным представителям кланов в долине.

– И кто же они?

– Шон Денис Джойс и… постой, я тебе, кажется, говорил о нем – молодой Максвелл Драммонд.

История взаимоотношений местных кланов была неимоверно запутанной, но Эдвард пояснил мне, что Драммонд, которого он собирался отправить в Сельскохозяйственный колледж, через свою мать связан с кланом О’Мэлли, а О’Мэлли и Джойсы – два самых многочисленных семейства в долине.

Мистер Драммонд жил с двумя ходившими в старых девах тетушками в аккуратном беленом домике, достаточно большом, – язык не поворачивался назвать его фермерским. За домом располагался картофельный огород, по двору с одной стороны расхаживали куры и поросята, а прямо у дверей лежала куча навоза. К моему удивлению, навоз не издавал запаха – его смешали с землей из болота, а в этой земле, как объяснял мне Эдвард, содержалось какое-то вещество, которое и уничтожало естественный запах. В доме особой чистоты я не заметила. До сих пор помню курицу – она сидела в висевшем на стене ведре. Впрочем, меня удивил безукоризненный порядок. К моему удивлению, я даже увидела три книги, они, протертые от пыли, лежали на столе, что произвело на меня впечатление. Одна из них была Библия (на латыни), другая – английская грамматика (с неразрезанными страницами), а третья – зачитанная книжка под названием «Легенды, мифы и другие истории почтенной страны Ирландии».

– Мой отец был человеком читающим, миледи, – объяснил молодой мистер Драммонд, который оказался моим ровесником и явно не страдал застенчивостью. – Я сам выучился читать в пятилетнем возрасте, я правду говорю, тетя Бриджи?

Тетя Бриджи подтвердила его слова: да, так и было, и одна Пресвятая Богородица знает, какое то было удивительное зрелище – ребенок, едва достигший пяти лет, сидит уткнувшись носом в книгу библейского знания.

– И я путешествовал, миледи, – добавил мистер Драммонд. – Я видел и другие места, кроме Джойс-кантри, ведь мой отец из Ольстера, и во время голода он вернулся домой в графство Даун, где было больше надежды прокормиться и найти работу. Я проехал через графства Мейо, Слайго, Литрим, Каван, Монахан и Арма – всю Ирландию повидал, а настанет день – и еще увижу, да поможет мне Бог.

– Мистер Драммонд слишком самоуверенный, – неодобрительно доложила я потом Эдварду. – Он все время говорил о себе, пока я была у него.

Эдвард удивленно посмотрел на меня.

– Он не похож на других крестьян Коннахта – умнее, и знает об этом, – ответил он. – Если это означает, что он чересчур высокого мнения о себе, я не собираюсь его разубеждать. Это делает его честолюбивым, а Господь знает, среди моих арендаторов мало найдется таких, у которых хватает честолюбия улучшить либо себя, либо свои земли.