Башня у моря - [277]

Когда телеграмма наконец пришла, в ней говорилось: «ПОДОЗРЕНИЯ ПОДТВЕРДИЛИСЬ. НЕМЕДЛЕННО ВЫЕЗЖАЮ В КАШЕЛЬМАРУ. КРЕПИСЬ. ТОМАС».

Я сжег телеграмму и отправил весточку друзьям.

Была пятница.

Я хотел почистить револьвер, но, поскольку плохо разбирался в нем, не решился – только убедился, что он в рабочем состоянии. Позже я взял его в горы – забрался высоко на Мать Дьявола и выстрелил один раз. Лишь тогда понял, что этот револьвер отличается от Драммондова кольта. Это был револьвер двойного действия – курок у него взводился автоматически. Я надеялся, что не промахнусь. У меня оставалось только две пули, вполне достаточно, но мне хотелось, чтобы было больше.

Я вернулся в Кашельмару.

Позднее я и Керри поиграли с ребенком в наших комнатах. Мальчик был забавный, и Керри много хихикала. Она спросила, не случилось ли чего со мной. Я успокоил ее. Сказал, что просто устал. Не спал предыдущую ночь.

– Ты страдаешь от бессонницы – это ужасно, – озабоченно проговорила она. – Ты должен посоветоваться с доктором Кагиллом – можно ли от этого избавиться.

Сама она крепко спала каждую ночь, но в первые недели после рождения ребенка, когда его приходилось часто кормить, Керри осознала, что значит неспокойно спать.

Наступил день. Джон пропалывал сад. Мисс Камерон давала урок рисования девочкам, а наверху в гостиной моя мать играла вальс Шопена на рояле. Керри и ребенок спали, а я сидел на краешке кушетки в библиотеке.

Вечером пообедал с Керри, а когда она ушла в спальню, отправился пожелать спокойной ночи, как делал это всегда, матери и Максвеллу Драммонду.

– У тебя такой усталый вид, – взволнованно пробормотала мать, когда я поцеловал ее.

– Отцовство – нелегкий труд, – добавил Драммонд и улыбнулся мне.

У меня под ногами снова разверзлась бездна. Я попытался думать обо всей накопившейся у меня к нему ненависти, но эта ненависть блекла, растворялась на моих глазах, и тут я понял, что просто поддался иллюзии, которую сам и создал, чтобы не замечать вину матери. Я пытался снова вызвать в себе негодование, но вспоминал только его доброту ко мне, когда я был совсем потерян, его заботу, когда он мог спокойно пройти мимо, его поддержку в годы, когда все остальные отвернулись от меня.

И тогда осознал – я не смогу этого сделать.

Но я должен был. У меня не осталось выбора.

– Доброй ночи, Нед, дорогой, – пожелала мать, улыбаясь мне.

– Доброй ночи, мама, – ответил я. – Доброй ночи, мистер Драммонд.

И вышел.

В одиннадцать они улеглись, а через полчаса я спустился по задней лестнице и открыл дверь судомойни.

Все трое ждали меня – Шон, Пэдди, Найл.

– Помните, что я говорил насчет ножей, – сказал я им в темноте.

– А если он вырвется? – нервно спросил один из них.

– Не волнуйся. У меня есть револьвер. Пока вы его арестовываете, я буду стоять на страже на галерее. Если ему удастся вырваться от вас и выбежать из спальни, то он наткнется на меня.

– Но мне казалось, ты говорил…

– Нет, я не собираюсь его убивать, – подтвердил я, – но я был бы плохим другом, если бы не предусмотрел защиту для вас на тот случай, если что-то пойдет не так.

– Мы не боимся его, – возразил один из них. – Да нам дай хоть дюжину Максов Драммондов – мы со всеми справимся.

Я знал, что они и для одного Драммонда слабоваты, но поспешил их успокоить и не сказал ничего такого, что могло бы выдать меня. Зажег одну свечу, чтобы они не спотыкались на лестнице, и повел к спальне. Они все тяжело дышали, и, когда мы добрались до верхней галереи, вокруг меня витал запах свиней и пота.

Я показал на дверь в комнату матери, а потом на занавес от пола до потолка рядом с нами на лестничной площадке.

– Я буду ждать здесь, – заявил я.

План в последний раз промелькнул перед моим мысленным взором. Драммонд собирается бежать в Америку, необходим его арест, борьба, мои друзья ранены, выстрел, чтобы пресечь его сопротивление, – выстрел без намерения убить, но… я должен был защитить моих друзей и задержать убийцу дяди.

Оставив горящую свечу на столике у перил, я раздвинул длинные занавесы и спрятался между ними в темноте.

Из-под двери моей матери все еще лился свет.

Громадные искаженные тени подрагивали на стенах, по мере того как мои друзья готовились, потом они повернулись в ожидании знака от меня. Револьвер, словно кусок льда, холодил мою ладонь. Я поднял руку, кивнул, и тут Шон распахнул дверь с громким хлопком, и все они шумно бросились внутрь через порог.

Раздался визг матери.

Что-то крикнул Драммонд, но я не разобрал что. Я слышал только голос Шона:

– Вы арестованы за убийство…

Он не закончил предложения. Кто-то панически закричал:

– Осторожнее, у него…

Но в следующее мгновение раздался звук выстрела, и мой мозг онемел от страха.

Я знал, что у него есть револьвер. Но не кольт, который исчез после нашего приезда в Ирландию, а смит-вессон. Драммонд всегда держал его в запертом шкафу внизу. Я не догадывался, что он получал угрозы. Никто мне этого не сказал. Я понятия не имел, что ночью он держит пистолет под рукой. И этого мне тоже никто не сказал, а мне не пришло в голову, что Драммонд настолько испуган, что спит с револьвером под подушкой.