Башня страха - [19]

– Наверное, я действительно хочу поговорить с тобой, – заговорил бел-Сидек. Он закрыл филигранно отделанную балконную дверь и повернулся к собеседнице.

Мериэль была семью годами старше него. Чересчур смуглолицая, с грубыми чертами, она не могла считаться не только красивой, но даже хорошенькой. Богатое приданое позволило ей составить выгодную партию.

Низенькая и толстая, она одевалась с элегантностью козопаса, обожала хорошо выдержанное вино и пила его бочками, хотя оба божества – и Арам, и сердитый геродианский бог – запрещали это. В обществе она держалась невозможно, говорила не то и не вовремя, невпопад хихикала…

Она была его лучшим другом.

– Он не желает меня слушать. Чем дальше, тем больше скрывает от меня. Может выставить меня вон, если хочет встретиться с кем-то. А последние шесть месяцев…

– Ты сомневаешься в его мотивах?

– Нет.

– Он сомневается в тебе?

– Нет, конечно, нет, как можно…

– Ты не думаешь, что тут дело в обычной конспирации?

– Нет.

– Боишься мне сказать?

Бел-Сидек коротко глянул на нее.

– Не сомневаюсь, что тебя проверяли всеми возможными способами. – Бел-Сидек знал, что Генерал доверяет Мериэль почти так же, как доверял он сам.

– Разреши мне быть искренней. Может, дело в том, что ты сам в расстроенных чувствах?

– Нет. Впрочем, может быть. Отчасти это так. Но и за него я тоже волнуюсь.

– А ты не допускаешь, что старик запутался?

– Как так?

– Не знаю. Не знаю, что с ним происходит. Но я полагаю, он достаточно высоко тебя ставит, раз сделал своим адъютантом. Ведь от желающих занять это место отбою не было бы. Значит, он ценит твое мнение. Может, поэтому и не желает выслушать его.

– Не улавливаю…

– Он старый больной человек. Ему недолго осталось – и он это знает. Он отчаивается увидеть плоды своих трудов, возможно, он изобрел новый план и понимает, что ты его не одобришь.

– Что ж, возможно.

Воистину замечательная женщина, в некоторых отношения дура дурой, но кое в чем разбирается превосходно. В обществе, целиком основанном на господстве мужчин, она сумела отстоять свою независимость, если не равноправие. Мериэль достигла этого, ибо понимала, что такое деньги, власть и власть денег.

Первый смелый поступок она совершила, когда зловещие слухи из Дак-эс-Суэтты достигли города. Она допустила и приняла мысль, что мужа ее нет в живых. С иронической усмешкой приняла она и известие о свалившемся на нее состоянии и без малейших колебаний решительно и бесповоротно отклонила притязания обеих семейств. Говорили, что она побила собственного папочку.

И все же… все же справиться с обществом, в которое ввело ее богатство, не сумела даже Мериэль.

Впрочем, ее это не заботило ни капли. В сущности, она хотела лишь одного – чтоб большая часть представителей рода человеческого оставила ее в покое.

Все-таки забавно. Мериэль наплевать на все, чему поклоняется старик, но он благоволит к ней, если не ради самого бел-Сидека, то ради казны Союза Живых. Ведь именно Мериэль главным образом и поддерживала движение.

Сколько проблем, какая путаница этических требований и практических соображений возникает, когда человек стоит на пороге смерти.

– Возможно, – повторил бел-Сидек. – Но мне это не нравится.

– Само собой. Если б нравилось, ты бы был в курсе всего. Разве не так?

– Наверное.

Бел-Сидек опять вышел на балкон. Пелена тумана стала еще гуще – больше ничего не изменилось. Воздух был настолько неподвижен, что граница между затянутой и незатянутой туманом частями города была четкой, как клинок шпаги. Из тумана вдруг вынырнул человек – словно злой дух из страшной сказки, порождение ночного кошмара.

Что за черт, что за чушь лезет в голову. Это наверняка просто булочник идет к себе в пекарню.

– Пока ты не в настроении и больше ни на что не способен, давай поговорим о деле, – сказала Мериэль. – Из Бенагры пришло два корабля. Мне нужны надежные люди для разгрузки.

Так они и познакомились. Он был атаманом портового района. Она интересовалась судостроением и судоходством, и интерес этот всячески подогревали господа из Союза Живых. Капитаны Мериэль ввозили в Кушмаррах оружие, за изготовление которого не брался никто в городе.

* * *

Эйзел вынырнул из тумана; он все еще надеялся соснуть немного нынешней ночью, но оставил мечты об охоте или рыбалке. Нельзя уехать сейчас: похоже, события сдвинулись с мертвой точки. За неделю отлучки все может так запутаться, что после не расхлебаешь.

Он взглянул на темную громаду крепости. Неужели Чаровнице нынче удалось заснуть? Почему бы и нет: она воображает, что, подобно этой крепости, возвышается над ничтожеством и пустой суетой Кушмарраха.

Он перевалил через холм. Гавань осталась сзади, в стороне. Впереди – Хар, самый богатый из кварталов Старого города. Позади – Шу, беднейший, гуще всех населенный. Сыновья тут прилепляли свои жалкие домишки сбоку и сверху отцовских, пока Шу не уподобился огромному, грязному и разворошенному осиному гнезду. Те, кто жил в стороне от главной улицы, вынуждены были карабкаться к своему жилищу по крышам других домов. Под кварталом Шу на всем его протяжении пролегал знаменитый лабиринт. Сейчас многие старые входы в него было крепко-накрепко замурованы – чтобы темные силы подземелья не вырвались на свободу. Лабиринт был смертельно опасен. Искать тут приюта не осмелился бы даже несчастный бездомный бродяга. В Шу правили самые отчаянные из преступников Кушмарраха.