Башня - [11]

– После того, как он женился на дочери Макгроу и тот помог ему встать на ноги.

– А я и не знал, что так обстоят дела.

– Поль – хитрец. – Льюис задумчиво разглядывал извещения на изменения. – Думаете, это мог затеять он? Подписаться вашим именем?

Он медленно покачал головой.

– Нет, не вяжется. Рано или поздно все должно было выйти наружу, даже уже вышло, и каждый спросит: «Кому это выгодно? »

Поставщик электрооборудования – первый на очереди, ведь за несделанную работу он все равно получит по смете и заработает. Но это слишком на виду, слишком примитивно. Зачем ему это? У него процветающая фирма, его тесть – Берт Макгроу; он, разумеется, закончил какой-нибудь престижный университет и, разумеется, из хорошей семьи. Зачем ему влезать в эту грязь?

Нат невесело усмехнулся:

– Итак, ни у кого не было серьезных поводов давать указания об изменениях, и на них стоит мое имя. Замечательно. Но вы мне сделаете список? Если уж мы собираемся копнуть глубже, то не упускайте ничего. Я должен все проверить.

Обратно он шел пешком; это было как условный рефлекс. Он дошел по Парк-авеню до Сороковой улицы, потом перешел Пятую авеню и продолжил путь в сторону бухты. Встречных он не замечал; видел только светофоры и автомобили, которые могли представлять для него опасность. Он полностью ушел в свои мысли.

Указания об изменениях совершенно конкретны. Это во-первых.

Произвели их или нет, но были замены, которые давали экономию, хотя и снижали качество. Это во-вторых.

Компьютеры любую задачу решают одним и тем же способом, в двоичной системе, отвечая да-нет. Этот метод дает почти стопроцентный результат при условии, что человек правильно ставит вопросы, но проблема в том, что число возможностей растет в геометрической прогрессии и что простой невинный ряд чисел 1, 2, 4 молниеносно превращается в многомиллионный кошмар.

Он с яростью подумал, что ему не поможет ни один компьютер. Когда человек пытается сосредоточиться, ему в голову вечно лезут посторонние мысли.

С Пятьдесят девятой улицы он вошел в парк, и все сразу переменилось. Шаг стал широким и пружинистым, мысли пришли в порядок, и Нат начал замечать окружающее. Вокруг были деревья, трава и валуны, и даже небо казалось чище и синее, не испорченное цивилизацией. Нет, это не были пейзажи его юности, – не было гор с шапками вечных снегов, не было сухого чистого воздуха, которым невозможно было надышаться, не было настоящей тишины, но все равно здесь его мозг заработал живее.

Если в изменениях никто не был заинтересован, то с чего бы им взяться?

–  Да? Нет?

Это необязательно, они могли быть сделаны – или нет? – и по другому поводу, например, чтобы причинить вред... Например? Например, чтобы подставить его, Ната Вильсона. Что ты на это скажешь?

Почему? Нат понятия не имел. Насколько он знал, никто бы не зашел так далеко только ради его дискредитации.

Он в этом уверен?

Он остановился у лотка и купил пакетик орехов, потом пошел дальше, очутился в глубине парка, сел на камень и терпеливо дождался, пока любопытная белка прибежала взглянуть на него.

– Получай, – он бросил ей орех и добавил: – Приятного аппетита! – когда она, довольная, ускакала.

Он в самом деле уверен, что никто не мог подстроить ему ловушку? Да, чертовское самомнение!

Честно говоря, он явился ниоткуда, с Дикого Запада, у него не было протекции, друзей, не было никаких рекомендательных писем, никакой руки наверху.

Он просто пришел со своей папочкой и ждал, ждал четыре дня, когда Бен Колдуэлл примет его, и вышел от него с назначением, за которое великое множество надутых архитекторов с уймой рекомендаций дали бы отрубить свою правую руку.

Это было семь лет назад, когда как раз начинались разговоры о «Башне мира».

Белочка вернулась, уселась и начала разглядывать Ната. Ничего не случилось, она осторожно опустилась на передние лапки, приблизилась на полметра и снова села.

– Ну, ладно, – сказал ей Нат, – умеешь, умеешь. На, – он бросил ей очередной орешек.

– Неужели я тогда наступил кому-то на мозоль? – спросил он сам себя вслух. – Или позднее перебежал кому-то дорогу?

Ответ был: вероятно да, даже не замечая этого. Так что существует возможность, что изменения были затеяны только, чтобы подставить его. Неприятная мысль.

Но еще хуже, если изменения в самом деле были произведены, и ему нельзя успокаиваться, пока он все как следует не проверит.

Но тогда сам собой выплывет вывод о том, что мотивом была корысть: за счет снижения качества материалов и работы для кого-то растет разрыв между затратами и ценой. Для кого? Самый очевидный кандидат –  – Поль Саймон. Но если с Саймоном дела обстоят так, как утверждал Джо Льюис, зачем бы ему так рисковать?

Нат не находил ответа.

Была еще третья возможность. Что, если извещения были оформлены, а изменения произведены просто по глупости? Чьей? Что, если Поль Саймон и его люди считали причиной изменение концепций архитекторов и инженеров, и что им нечего спрашивать: «Почему? » – и они сделали все, не задумываясь о причинах? Эта мысль открывала множество новых возможностей.

Нат раздавил, очистил и съел один орех. Ему понравилось. Он вспомнил, что не обедал. Съев еще один орех, он вдруг заметил, что белка снова здесь, уже вдвоем с приятельницей, и что обе сидят почти у самых его ног, смотрят и терпеливо ждут.