Барышня Дакс - [41]
– Вот так-так! – сказал Фужер, на этот раз уже вслух.
Кармен де Ретц злобно поглядела на него и вооружилась тысячефранковым билетом. «Ого!» – решил Фужер.
Он проворно обошел стол и наклонился над ухом своей любовницы:
– Умоляю вас, – сказал он, – будьте благоразумны! Послушайте! Вот как вы умеете остановиться вовремя?
Она гневно ответила:
– Черт! Уходите! Сколько раз повторять вам, что вы приносите мне несчастье!
Он рассердился:
– Да перестаньте, это бессмысленно! Сколько вы проиграли?
– Я выигрывала, когда вас не было здесь! Уходите, уходите!
– Ни за что! Я останусь и сумею помешать вам наделать глупостей!
– Вы сумеете помешать мне? Вы?
Он изо всех сил старался оставаться спокойным:
– Кармен, еще раз я взываю к вашему рассудку! Они говорили очень тихо. Но их шепот начинал уже привлекать внимание соседей. На них смотрели. Она заметила это:
– Замолчите! – повелительно шепнула она и бросила на сукно тысячефранковый билет.
– На красное!
Одно мгновение Фужер оставался нем и недвижим. Его парализовало сознание, что он бессилен победить это упорство. Но вдруг его осенила забавная мысль:
– На черное! – торопливо крикнул он. – Тысячу франков, вот!
Он выхватил из своего бумажника единственную крупную ассигнацию, которая там имелась.
На зеленом сукне, подобном полю брани, оба кредитные билета, кредитка любовника и кредитка любовницы, оказались как бы на положении противников. Кармен де Ретц удивленно подняла брови. Но карты уже ложились:
– Два! Пять! Красное проиграло!
Лопатка крупье проворно завладела проигравшей ассигнацией и положила ее на ассигнацию выигравшую.
Фужер подобрал удвоившийся выигрыш, потом снова наклонился к Кармен.
– Я сказал, что помешаю вам сделать глупость! Проигрывайте сколько угодно, я буду играть против вас и выиграю у вас, чтоб потом вернуть вам все!
Она вздрогнула от гнева и хотела подняться. Но в ту же минуту искушающие слова удержали ее:
– Делайте вашу игру!
Тогда она посмотрела через плечо на Фужера. Он наблюдал за ней, готовый ответить на ее движение игрока. Она увидела бумажник, который он приоткрыл.
Ее охватило отчаяние. У нее оставались две ассигнации, по тысяче франков каждая, и восемь золотых жетонов. В бешенстве она пододвинула все.
– На швали: черное и цвет!
Фужер не колебался ни одного мгновения:
– На швали: красное и обратное!
И он бросил на стол свои два билета и прибавил к ним все содержимое карманов и кошелька, ровным счетом сорок луидоров. Обе суммы были равны.
Кармен де Ретц обернулась к своему любовнику. Внезапно ставшие враждебными взгляды их встретились. Это было странное, в некотором роде садистское, мгновение. Самому Фужеру, хотя его поступок и был подсказан ему рассудком, вдруг страстно, дико захотелось унизить эту враждебную ему волю, победить ее и вызвать слезы на этих сверкающих глазах, с вызовом смотревших на него. И в то же время им овладевала смутная и таинственная чувственность, и внезапно охватившее его желание, как ударами бича, стегало его, желание, близкое к сладострастию! Чудесное и короткое ощущение. Мгновение спустя вновь захваченный материальным исходом сражения Фужер подумал: «Только бы не выиграл банк».
Для этого достаточно было, чтоб два раза вышло «тридцать одно».
Но крупье возвестил:
– Семь! Пять! Красное выиграло, а цвет проиграл!
Послышался сухой звук отодвигаемого стула. Кармен де Ретц встала, совершенно спокойная, хоть и бледная. И поступью королевы удалилась. Она направилась к двери, высоко подняв голову, с презрительным челом. Заглядевшись на нее, игроки забывали делать отметки на своих кусочках картона. Фужер нерешительно двинулся за ней. Но он не отважился предложить ей руку. Он следовал за ней издали, мало заботясь о том, что рискует нарваться на резкость на глазах у всех.
Кармен де Ретц прошла три залы, потом атриум. На крыльце перед домом Фужер наконец догнал ее:
– Кармен!
Она не повернула к нему головы. Она не ответила. Она пошла скорее.
– Кармен, послушайте!
Она повернула направо, спустилась по первым террасам сада. Под темные магнолии уходила аллея – узкая и извилистая, благовонная и таинственная. Кармен де Ретц повернула туда, и ее платье среди ночных деревьев казалось пятном лунного света.
Тем временем Фужер ускорил шаги, схватил за руку свою любовницу.
– Умоляю вас.
Она вырвалась резким движением и побежала вперед, как преследуемый зверь. Его охватил страх: аллея выходила на большую террасу, которая висит на большой высоте над железной дорогой и морем. Он тоже побежал. Эта безумная в досаде и бешенстве была способна на все! Он мчался. Но нет! Добравшись первой до висящей в воздухе балюстрады, она остановилась и оперлась о нее. Он вздохнул свободно. И внезапно его страх перешел в нежность. Он подошел к ней близко, совсем близко, и самым ласковым голосом прошептал:
– Малышка Сита.
Она отвечала ледяным тоном:
– О! Прошу вас! Замолчите!
И она сама замолчала, положив голову на руки, устремив куда-то взор.
Он тоже безропотно оперся о балюстраду в нескольких шагах от нее.
Прямо перед ними, далеко внизу, вдоль обрыва тянулись четыре рельса. Еще дальше узкий пляж сверкал, как шелковая лента. А дальше море, необъятное, непонятное. Его не было видно. У него не было ни формы, ни цвета. Оно было только темной бездной, смутной громадой, влажность и подвижность которой можно было только предполагать. Оно широко раскинулось с востока на запад, между Монакским мысом, сверкающим четверной гирляндой огней, и скалой Мартэн, чей темный силуэт едва виднелся вдали. И от края до края нельзя было различить горизонта, затопленного, затерявшегося в теплой, вздымавшейся клубами влажности. Казалось, будто море тянется до самых звезд.
Клод Фаррер (псевдоним, наст, имя Фредерик Шарль Эдуар Баргон, 1876–1957) — один из интереснейших европейских писателей XX века.Во второй том Сочинений вошли романы «Душа Востока», «Похоронный марш», «Тома-Ягненок (Корсар)», «Рыцарь свободного моря (Корсар)», а также рассказы: «Манон», «Японская кукла», «Высокая стена», «Когда руки грубеют…», «Дар Астарты».
Клод Фаррер (1876–1957) принадлежит к числу самых ярких писателей Франции, под чьим псевдонимом скрывался потомственный морской офицер Шарль Эдуард Баргон, отслуживший во флоте два десятилетия. И прославился он благодаря не только его увлекательным приключенческим романам, но и не менее захватывающим романам любовно-эротической направленности, сюжетное развитие которых позволяет по праву отнести их к произведениям авантюрного жанра.В романе Фаррера, вошедшем в очередной том серии «Каприз», – «Последняя богиня» автор мастерски переплел любовные переживания эстета-аристократа Фольгоэта со страшными событиями первой мировой войны, чем предвосхитил творческие достижения Э.
Клод Фаррер (псевдоним, наст, имя Фредерик Шарль Эдуар Баргон, 1876–1957) — один из интереснейших европейских писателей XX века, в Европе его называют «французским Киплингом».В первый том Сочинений вошли романы «В грезах опиума», «Милые союзницы», «Дом вечно живых», «Человек, который убил».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мир приключений» (журнал) — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910–1918 и 1922–1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»). Данный номер — это первоначально выпущенный № 8 за 1925 год (на обложке имеется новая наклейка — № 2, 1926). С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу (даже если фактически на странице всего один столбец, как в данном номере на странице 151–152). Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
В середине XIX века Викторианский Лондон не был снисходителен к женщине. Обрести себя она могла лишь рядом с мужем. Тем не менее, мисс Амелия Говард считала, что замужество – удел глупышек и слабачек. Амбициозная, самостоятельная, она знала, что значит брать на себя ответственность. После смерти матери отец все чаще стал прикладываться к бутылке. Некогда процветавшее семейное дело пришло в упадок. Домашние заботы легли на плечи старшей из дочерей – Амелии. Девушка видела себя автором увлекательных романов, имела постоянного любовника и не спешила обременять себя узами брака.
Начало XX века. Молодая провинциалка Анна скучает в просторном столичном доме знатного супруга. Еженедельные приемы и роскошные букеты цветов от воздыхателей не приносят ей радости. Однажды, пойдя на поводу у своих желаний, Анна едва не теряется в водовороте безумных страстей, но… внезапно начавшаяся война переворачивает ее жизнь. Крики раненых в госпитале, молитвы, долгожданные письма и гибель единственного брата… Адское пламя оставит после себя лишь пепел надежд и обожженные души. Сможет ли Анна другими глазами посмотреть на человека, который все это время был рядом?
Даже лишившись родины, общества близких людей и привычного окружения, женщина остается женщиной. Потому что любовь продолжает согревать ее сердце. Именно благодаря этому прекрасному чувству русские изгнанницы смогли выжить на чужбине, взвалив на себя все тяготы и сложности эмиграции, — ведь зачастую в таких ситуациях многие мужчины оказывались «слабым полом»… Восхитительная балерина Тамара Карсавина, прекрасная и несгибаемая княжна Мария Васильчикова — об их стойкости, мужестве и невероятной женственности читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Юная Гизела, дочь знаменитого скрипача Феррариса, встретила, гуляя по романтичному Венскому лесу, таинственного незнакомца — и, словно по наваждению, оказалась во власти первой любви. Увы, прекрасное чувство грозит обернуться горем на пути влюбленных стоят непререкаемые законы высшего света. Но истинная любовь способна преодолеть все преграды, и по-прежнему звучит дивной мелодией вальс сердец…
Кто спасет юную шотландскую аристократку Шину Маккрэгган, приехавшую в далекую Францию, чтобы стать фрейлиной принцессы Марии Стюарт, от бесчисленных опасностей французского двора, погрязшего в распутстве и интригах, и от козней политиков, пытающихся использовать девушку в своих целях? Только — мужественный герцог де Сальвуар, поклявшийся стать для Шины другом и защитником — и отдавший ей всю силу своей любви, любви тайной, страстной и нежной…
Памеле Хенсфорд Джонсон было 22 года, когда к ней пришел первый успех — в 1934 году вышел в свет ее роман «Эта кровать — твое средоточие» (названием книги послужила стихотворная строка Джона Донна, английского поэта XVI–XVII вв.). Позднее ее романы — «Кэтрин Картер», «Скромное создание», «Невыразимый Скиптон» и другие — заняли место в ряду произведений широко известных литераторов Англии.О романе «Кристина» (который известен английским читателям под названием «Невозможный брак») «Дейли телеграф» писала: «Это заметы собственного сердца, написанные проникновенным и опытным наблюдателем».Героиня романа Кристина Джексон, умная и талантливая девушка, мечтает о большой любви, о человеке, которого она встретит раз и навсегда, на всю жизнь.
Эдна Фербер – известная американская писательница. Ее роман «Вот тако-о-ой» в 1925 году был удостоен премии Пулитцера. Героиня этого романа Селина де Ионг, как и персонажи романа «Три Шарлотты» («девицы трех поколений», называет их писательница), характеры очень разные и в то же время родственные: это женщины самоотверженные и сильные, способные и на безрассудные поступки, и на тяжелый труд ради любви.
Для творчества австрийского писателя Артура Шницлера (1862–1931) характерен интерес к подсознательному, ирреальному, эротическому в психике человека. Многие его произведения отмечены влиянием 3. Фрейда. Новеллы Шницлера пользовались большим успехом в начале века.
Ее лицо и сегодня молодо и прекрасно, запечатленное знаменитыми художниками XVIII века — они называли Эмму Гамильтон самой совершенной женщиной.Она представала в дарственных образах бессмертных богинь, а в жизни была безрассудна и трогательна и как всякая простая смертная жаждала любви и благородства, стремясь сохранить достоинство в жестоком и высокомерном мире.