Барселонская галерея - [46]

Собственно, ничего из ряда вон выходящего в ту субботу не произошло. Ну, съездили от Николиной горы до Красной Пресни и обратно. Ну, походили по территории зоопарка, посмотрели на животных, покатали Леську на лошадке и на аттракционах. Ну, поболтали, посмеялись с девочкой, перекусили втроем в уютной «Шоколаднице» прямо напротив стилизованного под сказочный замок входа на старую территорию зоопарка. И все. Обычно подробности таких прогулок забываются на другой же день, оставляя в памяти максимум пару ярких эпизодов да приятное ощущение, что «было хорошо». Но для Олега то посещение зоопарка со Светланой и Олесей стало, как ни высокопарно это звучит, переломным моментом. Настолько важным, что, расскажи он о своих мыслях и ощущениях какому-нибудь психологу, тот сказал бы, что у его клиента произошла переоценка ценностей. Но Олег Игнатенко никогда не ходил к психологам и потому обозначил случившееся в сознании более привычными терминами — расхожим клише, навязанным нам западной культурой: «Я многое понял и открыл для себя».

Именно в ту субботу он впервые осознал, что такое ребенок и какие потрясающие, доселе незнакомые стороны жизни проявляются в общении с ним.

Каких только аргументов в пользу рождения детей Олег не слышал! Прежде всего от своей бывшей жены Оли, но и от прочих несостоявшихся и состоявшихся родителей. И про опору в грядущей старости, и про передачу добра, нажитого честным трудом, и про необходимость продолжения рода, и про инстинкт размножения, идущий от природы, а с природой, как известно, не поспоришь. Но ни разу, ни от кого Олег не услышал:

«Этот мир так прекрасен, а жизнь — замечательная штука! Я счастлив, что я живу, и я хочу разделить с кем-то это счастье. С кем-то, кто открыт этому чудесному миру, кто еще не устал, не очерствел душой от забот и разочарований, кто способен всей душой радоваться солнечному свету, аромату цветов, пению птиц… С кем-то, кому интересно все вокруг, кому я могу рассказать то, что знаю, и научить тому, что умею, — а он, в свою очередь, научит меня радоваться жизни, вернет мне то счастье бытия, которое, став взрослым, я уже стал терять…»

Именно так видела мир Олеся, и именно такие мысли и чувства рождались у Олега от общения с ней.

Светлану ему было даже жаль. Неужели она не понимает, что обкрадывает себя тем, что прячется в свою броню от окружающего всех нас богатства красок и ощущений? Во время прогулки она не шутила, не смеялась с ними, почти не разговаривала ни с Лесей, ни с Олегом, даже оставаясь с ним наедине, когда девочка качалась на качелях или каталась по кругу в украшенной цветами повозке, запряженной смирной старенькой лошадью. Женщина только наблюдала за ними, и первое время Олег ощущал неловкость под ее постоянным взглядом. Чувствовал как-то принужденно, словно на свидании после знакомства по объявлению. Но постепенно он привык и вообще перестал обращать на это внимание. Тем более что с Леськой ему было так хорошо, да и девочке с ним не хуже. Так пусть же ее мама смотрит на них и радуется за дочь.

Понять, радовалась ли Снежная королева, было сложно. Но вечером, когда они уже вернулись домой и Олеся, восторженно поделившись впечатлениями с Наташей, отправилась спать, Светлана даже сочла нужным поблагодарить Олега за поездку. Коротко и сухо:

— Спасибо вам, Олег, за прекрасный день.

Замолчала и отвернулась.

В нем вдруг родилось и забурлило непонятное раздражение. Олег злился не столько даже на Светлану, сколько на самого себя. Вляпался в какую-то ерунду, как пацан малолетний!.. Да на фиг она ему сдалась, эта бесчувственная женщина! Надо ж было заинтересоваться ею с первой встречи, да настолько сильно, что с ходу придумалось дурацкое пари! Сейчас он был уверен, что хозяйка дома на Николиной горе ни капли ему не симпатична. Когда же он успел разочароваться? Может, когда увидел тренера Валентина? Или когда приехал в ее пустой, неуютный дом? Или ему не нравится, как она обращается с Олесей? Или с ним самим? Да какая разница, в чем именно дело! Просто неприятно ему общаться с ней, вот и все!

Олег так глубоко ушел в свои мысли, что не слышал, что говорит Светлана. Но внезапно очнулся и уловил конец фразы.

— Я так редко бываю с Олесей, что чувствую себя виноватой. Мне очень тяжело, что все так складывается…

В первую минуту он не поверил своим ушам. Она чувствует себя виноватой? Ей тяжело? Более того, она признается в этом ему, практически постороннему человеку? Олег обескуражено молчал, не зная что ответить. А Светлана продолжала говорить и изумлять его своими словами:

— Если вам это не очень трудно, я бы хотела просить вас устраивать такие поездки почаще.

— Конечно, я буду только рад… — пробормотал он.

— Спасибо, Олег! — чуть ли не впервые за все время их знакомства по ее лицу скользнуло какое-то подобие улыбки. — Леся очень привязалась к вам… Она еще такая маленькая, такая впечатлительная, непосредственная…

Что правда, то правда. Даже несмотря на всю свою детскую хитрость, Олеся была воплощением непосредственности. Тут же вспомнилось их знакомство в аэропорту, когда девочка спросила прямо в лоб, не папа ли он ей. Если бы и у взрослых было так же — честно и прямо. Вот подошла бы к нему та же Светлана в аэропорту и сказала: простите, а вы не мой муж? А так похожи… Может, будете им?