Баронесса де Тревиль - [48]

Вот уже несколько часов он колотил в дверь. Сгустилась тьма, и холод проник в комнату. Измученный Ален опустился на стул.

Пресвятая Дева, где же Гизела? Он слышал, как было приказано отвести ее в женский будуар, но будет ли она там в безопасности? Какой же он безумец, что привез ее сюда! И что за рок привел Мейджера де Котэна в Девайзес! Хотя этого можно было ожидать. Ален уже больше года подозревал, что тот — предатель и общается с врагами короля Стефана. Задача Алена состояла в том, чтобы следить за де Котэном и выяснить, что происходит между ним и Глостером. Вполне возможно, что этот негодяй служит двум господам.

А что, если Мейджера выпустили из-под стражи? Ужас охватил Алена. Ведь де Котэн ненавидит Гизелу, и ему ничего не стоит свести счеты с беззащитной женщиной.

Нет, он должен выбросить эти мысли из головы, иначе можно сойти с ума! Генрих, несмотря на свой переменчивый нрав, не допустит, чтобы баронесса стала жертвой этого негодяя.

Ален заставил себя думать о собственном положении. Что расскажет о нем Гизела, если ее станут допрашивать? Она смелая, решительная и преданная, но вдруг она оробеет среди столь могущественных особ? В бессильной ярости он хватил кулаком о каменную стену. Господи, будет ли у него возможность объяснить свое присутствие в замке Девайзеса? Скорее всего, его повесят. Ален придвинул стул к стене и устало откинулся назад.

В комнате уже стояла кромешная тьма. Ему ничего не оставалось, как попытаться заснуть, сидя на стуле. Лечь на вонючую солому он не мог. Поесть ему не принесли, да он и не был голоден.

Ален стал думать о Гизеле, о тех ночах, когда она лежала в его объятиях, о ее стойкости во время путешествия и… о своей ревности. Он безумно любил ее и теперь боялся самого страшного: больше никогда не увидеть свою жену.

Вероятно, он заснул, потому что очнулся от слепящего глаза света и оттого, что кто-то стукнул его в бок. Перед ним стояла приземистая фигура, добродушный голос пробормотал:

— Ален, не вздумай на меня кинуться! Прости, что так бесцеремонно разбудил тебя, но я подумал, что нам лучше всего поговорить сейчас, как посоветовала твоя жена.

Ален вглядывался сонными глазами в улыбающееся лицо графа Генриха. Тот держал в руке ярко горящий фонарь и в свою очередь тоже внимательно рассматривал пленника.

— Милорд, это вы? — неуверенно спросил Ален.

— Я сейчас укреплю фонарь на стене и прикажу подать мне стул. Не садиться же на пол. — Граф брезгливо потянул носом, глядя на грязную солому. — Роджер, принеси мне стул, да поскорее! Скоро утро, а я еще не ложился спать и боюсь, что уже не лягу.

Дородный воин в кольчуге тотчас появился со складным стулом, который он тщательно обтер, прежде чем поставить на пол. Он с отвращением осмотрел подвал и вопросительно взглянул на своего господина.

— Я здесь в полной безопасности. Наш узник не вооружен, да и я могу постоять за себя. — Генрих ласково улыбнулся солдату, стоящему с угрюмым видом. — Хотя я всегда чувствую себя более уверенным, зная, что ты меня за спиной. Роджер, проследи, чтобы нас не подслушали.

Роджер ушел, бросив на Алена угрожающий взгляд, а граф уселся на стул и завернулся в меховой плащ, так как в подвале было сыро.

— Итак, ты хотел меня видеть. И вот я здесь. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы вместе служили? А теперь, mon cher ami note 19, докажи мне, почему я не должен тебя повесить.

Ален никак не мог привыкнуть к свету и прищуренными глазами смотрел на своего собеседника.

А граф Генрих непринужденно продолжал:

— Как я вижу, ты не утратил способности спать в любом, даже самом неудобном месте. Помнишь, как мы спали на холодном каменном полу у дверей опочивальни нашего господина?

Ален вымученно улыбнулся.

— Помню, милорд, и рад, что вы тоже это помните.

— Bon note 20. А теперь скажи: мне действительно не стоит опасаться тебя? Баронесса заверила меня, что я могу тебе доверять, несмотря ни на что. — Он с подозрением оглядел купеческое платье Алена, грязное, порванное на плече.

— Где моя жена? Что с ней?

— Леди Гизела в полной безопасности и сейчас, полагаю, спит в своей комнате на постоялом дворе, а завтра отправится в Элистоун в сопровождении слуг и моих шестерых самых верных солдат, которых Роджер де Майлз отобрал по моему приказанию. Ее никто не осмелится тронуть во время пути.

Ален, который в волнении вскочил со стула, с облегчением снова уселся.

— Милорд, от всего сердца благодарю вас. Все это время я боялся… — Он провел по лицу грязной ладонью. — Мне не следовало брать ее с собой.

— Итак, мы подошли к сути. Я совершенно не понимаю, зачем ты здесь. В этой проклятой войне друг идет против друга, но я знаю твою верность Стефану и не верю тому, что ты мог его предать. Также я не верю, что ты прибыл сюда навредить мне.

— Милорд, я приехал по просьбе моего короля.

— Вот оно что! — Улыбка исчезла с лица Генриха. Он откинулся на спинку стула, и взгляд его, устремленный на Алена, сделался серьезным. — Ты прибыл с поручением?

— Я не облечен властью, сэр. Если меня повесят, король промолчит. — Ален мрачно усмехнулся. — А если и захочет вызволить, то все равно не успеет. Вот почему я договорился с Гизелой, что, если произойдет самое страшное, она тут же уедет отсюда. Я взял ее собой, так как присутствие жены придавало правдоподобие моему облику торговца. Я не мог предвидеть, что в Девайзесе появится барон Мейджер де Котэн из Оффена. Когда Гизела его увидела, то забыла об осторожности.