Барон. В плену твоих чар - [67]

– Я и не догадывалась, что в политике все так сложно, – задумчиво заметила Эйва. – Вы, должно быть, профессионал.

Несмотря на прозвучавший комплимент, выражение лица Томпкинса нисколько не изменилось.

– Да, я свое дело знаю. И именно поэтому не позволю Беннетту или Слоану допустить ошибку, которая могла бы поставить под угрозу нашу предвыборную кампанию. Например, одно дело – крутить роман с богатой вдовой из высшего общества, и совсем другое – встречаться тайком с молодой незамужней репортершей. – Он поднес чашку ко рту и пригубил кофе, в то время как Эйва, потеряв дар речи, пыталась взять себя в руки. – Вы понимаете, что я имею в виду, мисс Джонс?

Ее лицо вспыхнуло от возмущения. И хотя на самом деле Эйва не была репортершей, удар пришелся в цель. Она понимала, что политическая карьера Уилла потерпит крах, так и не начавшись, если станет известно, что он как-то связан с ней. Тем не менее Чарльз Томпкинс не имел никакого права ею помыкать.

Кровь Эйвы вскипела от злости, которая пришла на смену возмущению. Женщина подалась вперед.

– Видимо, у вас создалось ложное впечатление по поводу того, что именно вы можете мне говорить. Я не обязана отчитываться в своих действиях ни перед вами, ни перед мистером Слоаном, ни перед кем-либо еще. – Она встала из-за столика. – Спасибо за чай.

Эйва вышла из кафе, ни разу не оглянувшись.

Предвыборная кампания в Нью-Йорке включала в себя не только митинги и парады, она также предполагала небольшие закрытые званые обеды для избранных сторонников – тех, кто давал партии крупные суммы денег. Поскольку в число спонсоров входили люди, которых Уилл знал долгие годы благодаря встречам в клубах и на всевозможных светских раутах, такие мероприятия, как правило, доставляли ему удовольствие. Однако сегодня вечером ему было чрезвычайно сложно демонстрировать энтузиазм.

Отдав шляпу и трость дворецкому, Уилл пожал руку мистеру Апдайку, джентльмену почтенного возраста, всячески способствовавшему успеху их предвыборной кампании. Апдайк тоже входил в Совет директоров Северо-восточной железной дороги.

– Спасибо вам за сегодняшний прием.

– Не за что, Уильям. Чтобы помочь Слоанам, я готов на что угодно. Ваш отец гордился бы вами.

Уилл с трудом сдержался, чтобы не скорчить скептическую гримасу. Гордость была не тем чувством, которое его отец когда-либо испытывал по отношению к своему единственному сыну. Планку для измерения успеха Слоаны установили чрезвычайно высоко, и при жизни отца Уиллу не удавалось даже приблизиться к этому уровню. Несмотря на высокие оценки и похвалы, которыми удостаивали его наставники и учителя, Уилл все равно был разочарованием для отца. Впрочем, эти воспоминания не особо его волновали, поскольку Арчибальда Слоана разочаровывало абсолютно все в его жизни: жена, компания, дети… В общем, не было на свете человека несчастнее его.

Уилл надеялся, что его старик, поджариваясь на вертеле в аду, зеленеет от зависти, видя, чего достиг его «ленивый» сынок.

Тем не менее нельзя было поносить родителей, даже если они уже давно умерли.

– Спасибо за добрые слова, – ответил Уилл. – Мой отец очень вас уважал.

Апдайк горделиво выпятил грудь.

– Чертовски жаль, что он так рано умер. Ладно, пойдемте, – сказал он, жестом приглашая Уилла в дом. – Большинство гостей уже прибыли.

В гостиной Апдайка собралась знакомая компания: Беннетт и Томпкинс, разумеется, а также председатель отделения республиканской партии в штате Нью-Йорк. Здесь были и другие представители высшего общества – знакомые Уиллу чуть ли не с рождения.

Остановившийся рядом лакей предложил ему бокал шампанского. Взяв напиток с подноса, Уилл услышал за спиной знакомый голос:

– А вот и вы, Слоан!

Обернувшись, он увидел, как Томпкинс машет ему рукой. Рядом с советником по политическим вопросам стояли Джон Беннетт, мистер Роберт Айзелин и какая-то молодая брюнетка, явно не его жена. Вероятно, дочь? Уилл ни разу не встречался с ней лично, хотя она и входила в список его потенциальных невест.

Он ожидал почувствовать привычное возбуждение, посещавшее его, когда заветная цель была уже близка… но, как это ни странно, ничего подобного не произошло. В данный момент Уиллу больше всего хотелось покинуть дом Апдайка, поехать в своем экипаже на Бэнк-стрит и потребовать у Эйвы, чтобы она объяснила ему, почему два дня назад незаметно выскользнула из отельного номера, не сказав ни слова.

Но он не мог этого сделать – не позволяло чувство долга. Поэтому Уилл залпом выпил шампанское и направился к небольшой группе, расположившейся возле камина.

– Добрый вечер.

– Рады вас видеть, Слоан. – Томпкинс похлопал его по спине, и от этой фамильярности Уилл стиснул зубы. Он недолюбливал этого человека. – Полагаю, вы знакомы с мистером Айзелином.

– Разумеется.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Как вам сегодняшний вечер, Роберт?

– Все прекрасно, Слоан. Поверить не могу, что вы до сих пор не знакомы с моей дочерью. – Айзелин улыбнулся, с нежностью взглянув на миниатюрную девушку, стоявшую рядом с ним. – Кэтлин, это мистер Слоан, кандидат, баллотирующийся вместе с мистером Беннеттом.

– Мисс Айзелин, – сказал Уилл, учтиво склонившись над рукой девушки. – Для меня большая честь познакомиться с вами.