Барон. В плену твоих чар - [36]

Слоан ведь управляет железной дорогой. Неужели ты думала, что он путешествует, как простой смертный?

Пропасть между ними никогда еще не казалась Эйве такой непреодолимой. Уилл сыграл роль рыцаря на белом коне, спас ее и отвез в свой причудливый замок-вагон… вот только ее трудно было назвать сказочной принцессой.

Эйва была рождена не для богатства и роскоши. Ее родители были простыми рабочими – третье поколение ньюйоркцев, постоянно озабоченных тем, как прокормить и одеть свою семью. Когда же в восемьдесят пятом году они умерли от гриппа, жизнь их детей стала пугающе угрюмой. Эйва голодала по нескольку дней, чтобы у ее братьев и сестры была еда. Она продала все ценные вещи, которые у них были. Чинила и штопала одежду при тусклом свете газового рожка, пока ей не начинало казаться, что ее глаза скоро вылезут из орбит. И к тому моменту, когда у Эйвы родилась идея стать мадам Золикофф, ее уже не раз посещала мысль о том, что есть только одна профессия, которая поможет им выжить.

Вдруг дверь распахнулась и в вагон по ступенькам вбежал Уилл. Его белокурые волосы были аккуратно причесаны, одежда идеально отглажена – и не скажешь, что совсем недавно он сражался с неуправляемой толпой. Интересно, способно ли что-нибудь выбить этого человека из колеи?

– Отъезжаем через десять минут, – объявил он, направляясь к застекленному бару, в котором стояло несколько хрустальных графинов.

Схватив один из них за горлышко, Уилл налил добрую порцию янтарной жидкости в тяжелый стакан с толстым дном и залпом осушил его.

Хм. Возможно, он все же взволнован сильнее, чем ей казалось вначале.

Вновь наполнив свой стакан, Уилл опустился в кресло напротив дивана, на котором сидела Эйва, и вытянул длинные ноги. Женщине очень не понравилось, что она обратила внимание на его мускулистые бедра и мощные широкие плечи, обтянутые тонкой тканью пальто. Но она ничего не могла с собой поделать: ее кровь закипала от возбуждения от одного только его присутствия. Неожиданно в голове у Эйвы прозвучал голос матери: «Я всегда знала, что от тебя, девочка, будут одни неприятности». Если бы Эйва получала хотя бы цент всякий раз, когда слышала эту фразу, семья Джонс смогла бы каждый день есть на ужин жареного фазана.

Перед глазами у женщины все еще стояла картина: Уилл, словно генерал на поле битвы, прорывается через этот хаос, и никто и ничто не в состоянии его остановить… При воспоминании об этом по ее телу разлилось приятное тепло.

– Я сожалею о том, что сегодня случилось, – сказал Уилл, отвлекая Эйву от размышлений. – Разумеется, я не хотел причинить вам вред.

– Надеюсь, что это так. И спасибо, что нашли меня в толпе. Я уже боялась, что мне придется ждать, пока они не поубивают друг друга или пока не начнется дождь.

Уголок его губ едва заметно приподнялся, но это было единственное свидетельство того, что услышанное ему понравилось.

– Полагаю, что толпа в конце концов угомонилась.

– Выходит, не каждый политический митинг оборачивается такой кутерьмой?

– Нет, конечно. Обычно люди начинают драться лишь после того, как съедят угощение.

Эйва слегка нагнула голову и внимательно посмотрела на него.

– Я, конечно, не уверена, но мне показалось, что Уильям Слоан только что пошутил.

– Вы говорите так, будто я полностью лишен чувства юмора. – Мужчина поднес к губам стакан и отпил из него. – А это весьма далеко от истины.

Полная чушь. Судя по их стычкам, этот человек был черствым, как сухарь недельной давности.

– Да что вы говорите? Так значит, у себя в клубе вы слывете весельчаком? – спросила Эйва, попытавшись сымитировать изысканно-светское произношение.

Уилл сокрушенно покачал головой.

– У вас просто ужасный выговор.

– Ничего подобного! Я могу спародировать кого угодно. – За последние два года несколько человек довольно лестно отозвались о ее таланте подражателя. А еще она была чревовещательницей – и этот фокус испробовала однажды на Слоане. – И все верят, что мадам Золикофф – русская.

– Ну, если вы так утверждаете… – ответил Уилл и, прежде чем пригубить коньяк, салютовал ей стаканом, словно пил за ее здоровье.

– Вы надо мной смеетесь, – сказала Эйва.

Как ни странно, но она ничего не имела против. Они препирались и поддразнивали друг друга, как обычно, но на этот раз в их перепалке не было злости, которая сопровождала их беседы прежде. Возможно, они еще не пришли в себя после недавних событий, но Эйва не могла злиться на человека, который спас ее от разъяренной толпы. Можно было не сомневаться, что через несколько минут она вспылит, если Слоан скажет ей что-нибудь обидное. Однако в данный момент женщина… получала удовольствие от общения с ним.

– Ну да, смеюсь, – согласился Уилл; в его голосе не было даже намека на смущение. – Но почему вы решили притвориться русской? Ведь медиум может быть французского или итальянского происхождения. Вы выбрали очень сложный акцент.

– Русский язык мало кто слышал, вот я и подумала, что так будет легче избежать ошибок. Кроме того, тогда в нашем доме жили несколько русских женщин. – Эйва часами слушала речь этих пожилых дам, учась произношению и оттачивая звуки. – Признайтесь, Уильям, – сказала она с русским акцентом (получилось что-то вроде