Барон по призванию. Путь дворянина - [31]

Стены тоннеля сначала были ровными и аккуратными, хотя уже через сотню футов стали заметно грубее. Полукруглый коридор вел куда-то вниз. Рейнер поджег второй факел для спутника, положил кресало и кремень в суму на плече и осторожно, чтобы не споткнуться, пошел вниз по ступеням. Продвигались медленно. Через полсотни двойных шагов спуск закончился, и коридор повел прямо, потом снова пошел вниз, меняя крутизну склона и высоту потолка. Иногда сверху капала вода, и тогда сознание Ренфилда рисовало ужасные картины внезапного затопления. В такие моменты парня пробирала дрожь. Ему никогда не нравились узкие коридоры. Подземелье Артура по сравнению с этим сооружением казалось просто ямкой, выкопанной собакой.

Внезапно коридор начал резко увеличиваться: стены раздвинулись, потолок перестал зловеще давить на голову, а через какое-то время тоннель вдруг оборвался. Вокруг стояла непреодолимая тьма.

Путники опасливо прошли вперед, держа источники света перед собой. Пол тоже изменился: теперь под ногами был не темный камень, а разноцветные узоры. Постепенно лучи огня выхватили из мрака большое сооружение шириной примерно в три локтя. Судя по всему, это и была чаша с топливом, о которой упоминал Гоц. Теперь стало ясно, зачем священник наказал разжечь свет в зале: факела не хватит, чтобы разглядеть рисунки над сводами других коридоров.

Северин влез на постамент с чашей, удерживаясь за край емкости, опустил в нее факел, и через несколько мгновений разгорелся огонь, да такой яркий, что вся зала предстала перед взором напарников.

Это было огромное куполообразное помещение, условно разделенное на две половины: С одной стороны располагались пять тоннельных сводов, а с другой – пять больших белых статуй по четыре-пять метров в высоту с вытянутыми вперед постаментами. Потолок украшала мозаика, изображающая Матерь-Древо Мидру и легенды из Священного писания, а стены были изрисованы фресками, которые, на удивление, мало пострадали от сырости.

Рейнер не без любопытства оглядел памятники. Он прошелся мимо статуй, осматривая одеяния и лица людей, мрамором белеющих во мраке. Северин остановился у одной из табличек, провел по ней запястьем, прочел надпись и восхищенно отошел подальше, чтобы разглядеть чудеса архитектуры издали.

– Вот это да, – прошептал Рей.

Ренфилд не сразу понял реакцию Северина. Сначала парню показалось, что он не узнал изображенных, но тут взгляд Быстроногого уловил что-то знакомое в одном из персонажей немого театра: твердая стойка, расправленные плечи, суровое выражение лица. Этот воин, облаченный в лорику и шлем с нащечниками, уже не раз вдохновлял Ренфилда на городской площади.

– Святой Мортеллиус, – следуя примеру лорда, почтительно и восхищенно прошептал Рен.

– О, ты разбираешься в мифах и легендах, – одобрительно кивнул Рейнер.

– Еще бы, дядь. Я много раз слыхал, как старики на рынке рассказывали о святом Мортеллиусе. Он выступил против детей червя Фердербена, которые выбрались на поверхность из-под земли. Богиня Мидра решила помочь своему сыну Мортеллиусу победить паразитов и дала ему меч Нанбрул.

Парень указал пальцем на оружие в руках героя легенд. Длинная, на две ладони, рукоять, изогнутая вперед гарда, средней длины лезвие, резко расширяющееся к середине, и для красоты – драгоценный камень вместо навершия.

– Этим мечом святой Мортеллиус порубил всех мерзких тварей, выползших наверх, а сбежавших нашел и изничтожил. Например, в одной из легенд он охотился на циклопа Нагру и скинул на чудовище камень со скалы…

– Да, парень, я знаю, – прервал рассказ спутника Рейнер. Лорд подошел, взглянул на странно вытянутый постамент под статуей Мортеллиуса, прочел текст, написанный на табличке.

– Похоже, мы забрели в склеп, – сказал он. – Это гробы. «Мортеллиус Убелей. Да будешь ты вечно в заточении, ибо наказание сие хуже смерти. Да не обретешь ты покоя, ибо расплачиваешься за весь страх, привнесенный в Антаэль. Да не уйдешь ты из мира сего в мир тот, ибо тяжесть грехов твоих не отпустит тебя». Червь, это не просто склеп. Это склеп-тюрьма.

Рейнер насупился и с опаской отошел от мраморного ящика.

– Чушь несешь, дядь, – махнул рукой Рен. – Если это и правда гроб, то тут вряд ли лежит святой Мортеллиус. Он же святой, дядь. Святых сжигают, как и всех добрых гансиан. В склепы заточают только грешников.

– Выходит, твой Мортеллиус был не самым хорошим человеком, – пожал плечами лорд Северин. – Табличка на гробу – это проклятие. Им заклинают самых отъявленных злодеев, чтобы не пускать их дальше по потоку смерти и перерождения, потому что даже если они попадут в корни и станут пищей для червя Фердербена, он может сделать их своими детьми. Ирония. В легендах Мортеллиус боролся как раз-таки против детей червя, а в результате его прокляли, чтобы он сам не стал таковым. Ничего не понимаю. Да, много тайн хранит история. Ладно, пошли.

С этими словами Рейнер развернулся и зашагал к одному из тоннелей.

– Подожди, а как же Мортеллиус? – воскликнул Ренфилд.

– Ты же только что заявил, что в гробу не он. Так и что тогда переживать? Даже если там действительно герой легенд, то, во-первых, мы ему уже ничем не поможем, а во-вторых, это не наше дело. Может, он действительно заслужил такую смерть? Власть и слава часто затмевают разум и создают ощущение неприкасаемости. И за это надо карать. В любом случае, нам пора. Идем, пока солнце не взошло.