Барков - [13]
И такие сцены сын священника Баркова мог наблюдать не единожды, и ему приходилось мерзнуть в сырой деревянной церкви.
Между тем царственный град Петра, созданный великим императором на непроходимых болотах, в дремучих лесах, изумлял и восхищал и русских, и иностранцев. Молодую столицу России изображали художники, прославляли ораторы, воспевали поэты. Офорты А. Зубова, созданные по рисункам М. Махаева, офорты Е. Виноградова, Г. Качалова, Л. Васильева запечатлели грандиозную панораму, проспекты, дворцы и набережные Петербурга, парусные корабли.
Похвальные «Слова» Феофана Прокоповича, Гавриила Бужинского, М. В. Ломоносова превозносили и Петра I, и его творение — Петербург.
«Чего ради, града сего кто не прославит? Кто до небес не вознесет похвалами? <…> Кто, глаголю, не удивится похвале града сего, происходящий от похвал создателя сего?»>[49] — вопрошал Гавриил Бужинский в «Слове в похвалу Санкт-Петербурга и его Основателя…», сравнивая новую столицу с Римом, Афинами и Фивами.
Ораторам вторили поэты Антиох Кантемир, Сумароков, Тредиаковский, Херасков.
так Тредиаковский начинает свою «Похвалу Ижорской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу».
восклицает неизвестный автор.
Когда А. Т. Болотов в 1761 году приехал в Петербург, вид величественного города его поразил до глубины души:
«Не успел я, приблизившись к Петербургу, усмотреть впервые золотые шпицы высоких его башен и колоколен, также видимый издалека и превозвышающий все кровли верхний этаж, установленный множеством статуй, нового дворца Зимнего, который тогда только что отделывался, и коего я никогда еще не видывал, как вид всего того так для меня был поразителен, что вострепетало сердце мое, взволновалась вся во мне кровь, и в голове моей, возобновясь помышления обо всем вышеупомянутом, в такое движение привели всю душу мою, что я, вздохнув сам в себе, мысленно возопил:
— О град! град пышный и великолепный!.. Паки вижу я тебя! паки наслаждаюсь зрелищем на красоты твои! Каким ты будешь для меня в нынешний раз? До сего бывал ты мне всегда приятен»>[52].
Великолепный, блистательный Петербург — это тоже Петербург Баркова. Конечно, и он мог видеть его таким — в лучах славы, в поэтическом ореоле. Но, разумеется, Петербург был для Баркова и будничным, повседневным. За пышным фасадом открывалось городское хозяйство с биржами, рынками, хлебными рядами, амбарами, богадельнями, аптеками, гостиными дворами, гаванями, верфями, конторами и прочая, и прочая, и прочая. К счастью, сведения обо всем этом (и еще о многих других реалиях петербургской жизни барковского времени) есть в петербургском издании 1997 года уникального памятника русской исторической и географической науки середины XVIII века. Это «Описание Санктпетербурга. Кратчайшее синопсическое описание, от части же топографическое изображение, показывающее о построении преименитаго, новаго в свете, царствующего града Санктпетербурга, новосочинившееся краткое сие описание трудами Андрея Богданова, императорской Академии наук при библиотеке помощника в Санктпетербурге. 1751». А. И. Богданов — старший современник Баркова. Он родился в 1696 году, то есть был старше нашего героя на 36 лет; умер двумя годами раньше — в 1766 году. Как знать, может быть, они были знакомы — ведь Барков посещал библиотеку Академии наук. Описание Петербурга сделано Богдановым на 1749–1751 год, опять-таки на время Баркова. Отсылаем читателя к этому замечательному сочинению. Позволим себе привести лишь некоторые сведения, почерпнутые из него. Они касаются питейных заведений — ведь Барков был другом Вакха:
«Кабаки, или Питейные Домы, прежде всего называлися „Кружалами“, на которых продается в мелкия чарки вино, водка, пиво, и мед для подлаго народу.
а. На Санктпетербургской Стороне кабаков тридцать.
б. На Адмиралтейской Стороне сорок восемь кабаков.
в. На Литейной стороне девятнадцать кабаков.
г. На Выборгской стороне десять кабаков.
д. На Васильевском Острову четырнадцать кабаков.
Всего при Санктпетербурге сто двадцать один кабак»>[53].
В 1750 году население Петербурга составляло 95 тысяч человек. Так что 121 кабак (и это при наличии других многочисленных заведений) — не так уж и мало. Баркову было куда направлять свои стопы для утоления жажды.
Богданов сообщает также о трактирах и питейных погребах: «питейных погребов имеется всех шестьдесят пять»>[54]. И еще о «премножестве» «по знатным улицам и перекресткам всюду» харчевен, лавочек, о том, что маркитантские торги ведутся и в разноску. Любопытно приведенное Богдановым меню «для всяких рабочих людей и для скудных»:
«1. В харчевнях варят щи с мясом.
2. Уху с рыбой.
3. Пироги пекут.
4. Блины.
5. Грешневики.
6. Колачи простые и здобные.
7. Хлебы ржаные и ситные.
8. Квасы.
9. Збитень вместо чаю.
И тако сим весь подлой и работной народ довольствуется»
