Бархатные мечты - [14]

— Ты что, в самом деле собираешься?..

Киру безумно злил весь этот разговор, но куда денешься? Виктория раздражала ее своей невероятной самоуверенностью, манерой говорить, жеманно растягивая слова, даже своим сходством с восточной гурией. «Господи, почему я раньше не замечала, какая она противная?» Кира ни за что не призналась бы себе самой, что ее попросту грызла ревность. Она притворилась озабоченной:

— Смотри, дорогая, это может плохо кончиться!

— Он корректен, как истинный лорд. Что ты, Кирочка, я же пошутила. Интрижка с партнером? Фи! Это не для меня. Безупречная репутация в нашем деле все. Хотя, знаешь, я думаю, ты была права — бабник в нем за километр чувствуется.

Она минуту помолчала, а потом резко переменила тему:

— Ты сегодня прекрасно выглядишь — я еще не видела этого костюмчика. Идешь куда-нибудь?

— Да так, Женька достала билет в Большой. Я ведь тебе говорила, у нее подруга в кассе.

Выглядела Кира действительно прекрасно. Шелковая ткань платья и жакета плавно струилась по ее фигуре, особенно красиво драпируясь на высокой груди в мягкие складки. Однако откровения Виктории несколько подпортили ей настроение, и, когда она подходила к зданию театра, в ее глазах уже не было утреннего оживления и блеска.

Как и в первый раз, она заметила Грега издалека: этот мужчина бросался в глаза в любой толпе! Он тоже сразу увидел Киру и поторопился ей навстречу. Кире хотелось казаться спокойной и безразличной, но, несмотря на все усилия, не могла ему не улыбнуться, и в ответ его глаза тоже просияли улыбкой. Грегори протянул ей великолепные бордовые розы.

— Так мы идем? — Он взял ее под локоть, и они направились к входной двери.

Остаток вечера Кира пребывала в состоянии эйфории. Балет был прекрасен, Нина Ананиашвили великолепна, а после спектакля Грег провожал ее пешком до дома. Они шли, взявшись за руки, и говорили обо всем на свете. Кира с удивлением обнаружила, что их вкусы совпадают до мелочей, им нравятся одни и те же писатели, композиторы, города, времена года… Разошлись они только по поводу кухни: Грег любил испанскую, отдавал должное английской, но предпочитал французскую. Кира же с детства обожала острые и пряные грузинские блюда.

Все было прекрасно до самого Кириного дома. Грег ни словом не намекал о возможном продолжении вечера, чего она боялась и ждала, но, прощаясь, чуть дольше, чем этого требует простая вежливость, задержал Кирину руку в своей. И опять от этого прикосновения со дна ее души поднялась жгучая волна желания, которая захлестнула Киру. Боясь потонуть в ней окончательно, она быстрой скороговоркой пробормотала слова прощания и скрылась в подъезде.

Аленка, слава Богу, уснула, не дождавшись ее возвращения. Кира заварила чай и, усевшись на кухне, стала обдумывать происходящее. Пора положить этому конец! Грегори Мартен не может относиться к ней серьезно, она для него всего-навсего приятное развлечение в России. Она ни за что не поверит, что такой мужик живет себе один! Наверняка у него в Англии кто-то есть, невеста или любовница, к которой он вернется, а о Кире и думать забудет. Если бы она могла отнестись ко всему легко, как к обычному приключению! Но помимо того, что заводить подобные интрижки не в ее привычках, Грег волновал ее гораздо сильнее, чем она могла себе признаться. Если от одного его прикосновения у нее мурашки по телу бегут, то что же будет, если… Нет, этого нельзя допустить, иначе ее жизнь разлетится на куски! Ей тогда без него жизни не будет, а он о ней и не вспомнит! Они не должны больше встречаться — и точка!

Приняв благое решение, Кира отправилась спать.

Вот уж действительно, благими намерениями вымощена дорога в ад. На следующий день, промучившись в ожидании звонка Грега, — но он так и не позвонил, — злая и расстроенная она ждала троллейбус после работы, и вдруг перед остановкой притормозил знакомый «БМВ». Грегори распахнул дверцу, и Кира, забыв все свои рассуждения, уселась рядом с ним.

Он опять предложил поужинать в ресторане, но Кира пригласила его домой, здраво рассудив, что присутствие Аленки спасет положение и не позволит им зайти слишком далеко. Однако на кухне Киру ждала записка, в которой дочка сообщала, что отправилась к бабушке и останется у нее ночевать.

После ужина они сидели в комнате в глубоких креслах и медленно потягивали из высоких фужеров французское шампанское. Кира поставила кассету с записями гавайской гитары.

— Потанцуем? — Грег поднялся и подал ей руку.

Они стали медленно двигаться в такт музыке. Он был так близко от нее, ближе, ближе, еще ближе… Когда Грег крепко прижал ее к себе, Кира и не пыталась сопротивляться. Ее первая слабая попытка слегка отстраниться тут же умерла под напором ошеломляющего чувства — желания быть в его объятиях. А он кружил и кружил ее по комнате, и она уже совершенно не чувствовала под собой пола, плавясь, как воск от огня, в его сильных руках.

Когда она почувствовала его губы на своих, она отнеслась к этому как к естественному продолжению их медленного танца. Переборы гитары рассыпались по комнате, а они все кружились, кружились… Кира уже потеряла всякую ориентацию, но ее это совсем не заботило: то ли из-за шампанского, то ли из-за чего-то еще другого все соображения здравого смысла отступили на второй план, а единственной реальностью остались его сильные руки и горячие губы… Ничего, кроме этих обнимающих ее рук, ничего, кроме нежности его властных губ, пытавшихся приоткрыть ее губы…