Бархатные коготки - [137]

Опустив голову, я последовала за Флоренс к бару. За стойкой женщина с квадратным подбородком протирала пивные стаканы. Заметив нас, она опустила на стол и стакан, и полотенце и заулыбалась.

— О, Флоренс! Здорово, что ты опять здесь! Ты прекрасно выглядишь!

Женщина сжала в ладони пальцы Флоренс и окинула ее довольным взглядом. Потом она обернулась ко мне.

— Это моя подруга, Нэнси Астли, — несмелым голосом представила меня Фло. — А это миссис Суиндлз, здешняя хозяйка бара.

Мы с миссис Суиндлз обменялись кивками и улыбками. Я сняла пальто и шляпу и расправила пятерней волосы; миссис Суиндлз при этом едва заметно подняла брови, и я понадеялась, что она подумала то же, что Энни Пейдж: «Ну вот, у Флоренс завелся новый дядя, недурной из себя!»

— Что ты будешь, Нэнс? — спросила Флоренс. Я ответила, что мне все равно, и она, поколебавшись, заказала два пряных ромовых коктейля. — Сядем в отсек.

Мы направились в другой конец комнаты (песок на полу скрипел под нашими подошвами), к столику с двумя скамейками. Сели по разные стороны и стали размешивать сахар в стаканах.

— Прежде ты бывала здесь регулярно? — спросила я.

Флоренс кивнула.

— В последний раз — лет сто назад…

— Правда?

— Еще при жизни Лили. Честно говоря, здесь что-то вроде парада шутов. Не очень у меня лежит к этому душа…

Я уставилась в стакан с ромом. Внезапно у меня за спиной, в соседнем отсеке, кто-то громко засмеялся, и я вздрогнула.

— А я ему говорю, — послышался девичий голос, — такими делами, сэр, я занимаюсь только с друзьями. А он: Эмили Петтингер говорила, вы с ней добрых полчаса трахались врастяжку. Враки, но не в этом суть. Трахаться врастяжку, говорю, это совсем другое, сэр. А если вы желаете, чтобы я ее… — тут девица, судя по всему, заменила слова жестом, — за это заплатить надо, причем немало.

— А он что? — вмешался другой голос.

Первая девушка помедлила — вероятно, чтобы отхлебнуть из стакана.

— Хочешь верь, хочешь не верь, но этот подонок сует руку в карман и, словно так и надо, выкладывает на стол соверен…

Я взглянула на Флоренс — она улыбалась.

— Уличные девки, — сказала она. — Здесь таких половина. Имеешь что-нибудь против?

Как я могла иметь что-нибудь против, когда я и сама была в свое время уличной девкой — вернее, уличным мальчишкой? Я мотнула головой.

— А ты? — спросила я.

— Ничего. Печально только, что они вынуждены этим заниматься…

Я не стала слушать: меня слишком заинтересовала история уличной девки. А она продолжала:

— Полчаса мы трахались врастяжку, потом лизали бархат, а джентльмен смотрел. Потом Сьюзи берет пару заплат и…

Я перевела взгляд на Флоренс и нахмурилась.

— Они что, француженки? Что они говорят? Ни слова не понимаю. — Я в самом деле ничего не понимала: зарабатывая на улице, я ни разу не слышала таких слов. — Что значит «лизать бархат»? Этим что, в театре занимаются?..

Флоренс покраснела.

— Можешь попробовать, но ведущий наверняка распорядится, чтобы тебя выставили…

Видя, что я все еще хмурюсь, она раздвинула губы, высунула кончик языка и скользнула взглядом по моим коленям. Это меня ошеломило: раньше я не замечала за ней таких жестов. Если бы она изобразила губами поцелуй, результат был бы тот же: в панталонах у меня сделалось влажно, щеки вспыхнули. Чтобы скрыть замешательство, я отвела взгляд в сторону.

Я стала рассматривать миссис Суиндлз и длинный ряд блестящих оловянных кружек у нее над головой, потом — игроков у бильярдного стола. Присмотревшись к ним, я спросила Флоренс:

— Ты, если я не ослышалась, говорила, что здесь собираются одни только розовые? А там, глянь-ка, парни.

— Парни? Ты уверена?

Она повернулась, куда я указывала, и стала изучать игроков. Держались они довольно развязно, половина из них были одеты в брюки и жилетки и щеголяли короткими, наподобие тюремных, стрижками. Флоренс рассмеялась.

— Парни? Это не парни! Нэнси, как ты могла обознаться?

Поморгав, я вгляделась. И начала различать… Это были не мужчины, а девушки — такие, как я…

Я нервно сглотнула.

— Они что, выдают себя за мужчин?

Не заметив хрипоты у меня в голосе, Флоренс пожала плечами.

— Некоторые выдают, наверное. Большая часть одеваются, как вздумают, и им все равно, за кого их примут окружающие. — Она перехватила мой взгляд. — А знаешь, я думала, ты и сама так жила…

— Если я скажу, что считала себя единственной в этом роде, ты решишь, что я дурочка?..

Она ответила добрым взглядом.

— Какая же ты странная, — мягко проговорила она. — Никогда не трогала бархат…

— Этого я не говорила; просто я никогда не использовала таких слов…

— Ладно. Ты употребляешь всякие-разные странные фразы. Ты как будто ни разу не встречала лесбиянку в брюках. В самом деле, Нэнс, иной раз мне кажется, что ты явилась на свет взрослой — как Венера в морской раковине на картине…

Флоренс подхватила капельку сладкого рома, стекавшую по стакану, и облизала палец. В горле у меня еще больше запершило, сердце екнуло. Шмыгнув носом, я снова перевела взгляд на бильярдный стол и лесбиянок в брюках.

— А зря я не надела свои молескиновые штаны… — произнесла я.

Флоренс засмеялась.

Мы посидели еще, потягивая ром; в комнате прибавилось посетительниц, стало жарко и дымно. Я пошла к бару за новой порцией, а когда вернулась, застала в нашем отсеке Энни с Норой, Рут и еще одной девушкой — светловолосой и хорошенькой; ее представили мне как мисс Раймонд.