Бархатные горы - [63]

После этого они долго лежали не шевелясь, обнявшись, не замечая ни холодного зимнего воздуха, ни сырой, почти замерзшей земли.

— Расскажи о своей семье, — хрипловато попросила Бронуин.

Стивен улыбнулся, довольный тем, что она выглядит такой же слабой и измученной, как, вероятно, он сам, и слегка вздрогнул, когда порыв ветра осыпал острыми иглами холода ее тело.

— Одевайся, и испечем овсяные лепешки.

Когда они оделись, Стивен подошел к лошади, вынул из седельной сумки широкую металлическую пластину и мешок с овсяной мукой. Пластина была их единственным приобретением. К тому времени как он вернулся, Бронуин уже разожгла огонь. Пока пластина нагревалась, она смешала муку с водой и размазала смесь по импровизированной сковороде. Стивен пальцами перевернул лепешку.

— Ты не ответил мне, — напомнила Бронуин, жуя свою половину.

Стивен знал, что жена имеет в виду, но не хотел, чтобы та видела, как он доволен, что она спросила его о семье. Он вдруг почувствовал, что желает, чтобы это путешествие длилось вечно, чтобы они были только вдвоем. Чтобы она принадлежала только ему.

Отблески огня играли на ее волосах и отражались от броши на плече. Как ему не хочется делить ее общество с кем-то еще!

— Стивен! Ты как-то странно на меня смотришь!

Он улыбнулся и стал внимательно рассматривать вторую лепешку.

— Просто думаю. Ты хотела знать о моей семье, — пробормотал он, принимаясь есть. — Гевин — самый старший, потом идем я, Рейн и Майлс.

— Какие они? Похожи на тебя?

— Трудно судить. Гевин высок и невероятно упрям. Он посвятил себя управлению землями Монтгомери и большую часть времени проводит там.

— И он единственный, кто женат.

— А я? — засмеялся Стивен. — Забыла? Гевин и Джудит поженились год назад.

— А она какая?

— Красавица. Добрая, милая, великодушная. Другая, наверное, не ужилась бы с Гевином. Он не слишком разбирается в женщинах и в результате наживает кучу неприятностей на свою голову.

— Я рада, что он единственный из четверых, кто не разбирается в женщинах, — саркастически бросила Бронуин, но Стивен не обратил на это особого внимания. Он только сейчас обнаружил, как соскучился по семье.

— А вот Рейн похож на Тэма — такой же тяжеловесный и мускулистый, как наш отец. Рейн… не знаю даже, как объяснить. Он очень хороший. Добрейшей души человек. Не выносит малейшей несправедливости. Скорее рискнет собственной жизнью, прежде чем пальцем тронет серва или позволит кому-то еще его обидеть.

— А Майлс?

— Майлс… он очень скрытен, и никто его по-настоящему не знает. Крайне сдержан, но время от времени взрывается, и тогда жди беды. Тогда он не щадит никого. Как-то, когда мы были детьми, он рассердился на оруженосца моего отца, и мы трое едва его удержали.

— А что такого натворил оруженосец? — с любопытством спросила Бронуин, принимая очередную лепешку.

— Парень дразнил маленькую девочку, — вздохнул Стивен. — Майлс любит женщин.

— Всех?

— Всех, — подтвердил он. — И они буквально преследуют его, словно они есть ключ к их счастью. В жизни не встречал женщины, которой бы не понравился Майлс.

— Звучит заманчиво, — протянула она, облизывая пальцы.

— Если ты когда-нибудь… — начал он, но тут же осекся, встретившись с исполненным неподдельного интереса взглядом Бронуин, и усердно занялся лепешками. — А еще у нас есть Мэри.

— Мэри?

— Наша сестра.

Что-то в его голосе заставило Бронуин вскинуть голову.

— Ты никогда не упоминал о сестре. Расскажи о ней. Она приедет на Рождество?

— Мэри совсем как мадонна, — благоговейно прошептал он. — Даже в детстве мы понимали, что она другая. Не такая, как остальные. Мэри самая старшая и всегда знала, как нас урезонить. Иногда Гевин и Рейн жестоко дрались. Гевин всегда сознавал, что земли Монтгомери когда-нибудь будут принадлежать ему, и злился, если Рейн прощал серва за какую-то провинность, даже если тот случайно ошибся. Но Мэри неизменно вставала между нами, и ее нежный голос успокаивал братьев.

— Но как? — допытывалась Бронуин, помня о долге по отношению к собственному клану.

— Я так и не сумел понять, как ей это удается. В тот раз, когда Майлс пытался убить оруженосца, именно Мэри сумела его увести.

— А где она сейчас? Ее муж добр к ней?

— Нет у нее мужа. Она попросила разрешения не выходить замуж, и поскольку мы сомневались, что кто-то из знакомых мужчин будет достаточно к ней добр, то и согласились исполнить ее желание. Она живет в монастыре, недалеко от поместий Монтгомери.

— Вы очень хорошо поступили. Я слышала, что англичанки очень редко имеют право сами выбирать себе будущее.

Стивена ее слова не оскорбили.

— Думаю, ты права. Может, им следует учиться у шотландцев.

— «Им»? — вкрадчиво переспросила она.

Стивен покачал головой:

— Знаешь, я почти начинаю ощущать себя шотландцем. — Он встал и выставил вперед голую ногу. — Как по-твоему, братья меня узнают?

— Возможно! Но сомневаюсь, чтобы узнал кто-то другой, — с гордостью объявила она.

— Очень хочется проверить, права ли ты.

— Что-то задумал? — с подозрением спросила она, потому что в этот момент он очень походил на озорного мальчишку. — Стивен, нас и без того ищут Макгрегоры, мой брат со своими людьми и, конечно, англичане. Хотелось бы целой и невредимой добраться до твоего дома.