Бархатная ночь - [13]

Почему же, гадала она, Рис Каннинг так пугает ее?

— Ник!

Николас остановился на полпути к двери и повернулся к сестре:

— Что-то еще, Кенна?

Повинуясь внезапному импульсу, она спросила:

— Какой на тебе был маскарадный костюм?

— Зачем, ради всех святых, тебе это знать? — Ник удивленно посмотрел на сестру. — Какое это имеет сейчас значение?

— Просто так. Ответь.

— Я был в костюме дьявола. Все говорили, как это умно. Неужели ты не помнишь?

Кенна нахмурилась:

— Нет. Я думала… О, не важно. Ты прав. Это сейчас не важно.

Ник подождал, пока Кенна сонно закроет глаза. Ее лицо разгладилось, став спокойным, как у ребенка, и он вышел.

Выждав, пока шаги брата затихнут в коридоре, Кенна откинула одеяло и встала. Сев за столик, она начала писать письмо Ивонне. Если Ник узнает о ее планах, то сильно рассердится, поэтому Кенна просила сводную сестру не упоминать, что она буквально напросилась на приглашение.

Ей не стоило беспокоиться, что Ивонну удивит ее желание как можно быстрее уехать из Даннелли. Достаточно только упомянуть имя Риса, и леди Паркер тут же примет ее с распростертыми объятиями. Хотя Ивонна так и не смогла понять причин ненависти Кенны к Рису, она выполнит ее просьбу.

Разумеется, Ивонна знала о ночных кошмарах и даже иногда спала рядом с Кенной в те давние дни. Проснувшись, Кенна ничего не помнила, кроме страха перед Рисом. Ее ночные видения трансформировались в сознательное отвращение к человеку, которого она когда-то считала братом. Ивонна по-прежнему любила Риса за преданность семейству Данн, но Кенне его присутствие было ненавистно.

По словам Ивонны, в то ужасное время все заботы на себя взял Рис. Николаса потрясла гибель отца, и он мог думать только о мести, хотя и не знал, на кого она должна быть направлена. Викторина вначале пыталась ухаживать за Кенной, но в конце концов слегла. Рису пришлось заниматься всеми делами и успокаивать тех, кто в этом нуждался. Кенна не могла удержаться от циничной улыбки. Участие Риса, возможно, было продиктовано самыми чистыми намерениями, но в свете того, что ей открылось в последнем кошмаре, едва ли это можно было сказать о Викторине.

Кенна так увлеклась, проклиная свои ночные кошмары, что посадила кляксу. Она сердито промокнула ее. Ивонна сразу же догадается, что письмо было написано в спешке. Запечатав конверт, Кенна положила его на стол и вернулась в постель. Ожидая получить ответ от Ивонны через пару дней, Кенна не сомневалась, что сможет вытерпеть в течение этого времени присутствие Риса. И погрузилась в благословенно спокойный сон.

По привычке Кенна проснулась рано и тут же оделась для прогулки верхом. Ее серая кобыла уже нетерпеливо ждала ее в конюшне, а грум подтягивал подпругу.

— Меня явно ждет отличная прогулка, Адамс. — Кенна подошла ближе и погладила белую отметину на морде лошади. — Пирамида готова к прогулке, не так ли?

— Как скажете, леди Кенна, но мне не хотелось бы повторения того случая. — Адамс провел рукой по седым волосам. — Я тогда постарел лет на десять.

Улыбнувшись, Кенна коснулась рукой плеча грума:

— В таком случае ты доживешь только до ста. Адамс еще немного подтянул подпругу и подергал седло.

— И не стоит шутить над этим, — сказал он с притворной суровостью. — Я никогда не прощу себе, что не был здесь в то утро. — Он вывел кобылу во двор и подсадил Кенну.

— Ты слишком долго тревожишься по пустякам. Все случилось почти полгода назад, а ты с тех пор каждый день напоминаешь мне об этом. Я не единственная на земле наездница, которая вылетала из седла. Спасибо за беспокойство, но, пожалуйста, перестань об этом говорить, а то я теряю уверенность в себе.

— Хм… Еще повезло, что с вами ехала мачеха, в противном случае вы бы лежали у ручья до вечера. Вы свалились с седла, леди Кенна, потому что подпруга прогнила насквозь. Я бы это увидел еще в конюшне.

— Не сомневаюсь, но я не могла просить тебя оседлать мою лошадь, когда ты лежал с приступом колик.

— Кстати, об этих коликах, — угрюмо продолжил Адаме. — У меня никогда их не было — ни до, ни после того случая.

Кенна нахмурилась и придержала нетерпеливо перебиравшую ногами кобылу.

— Что ты хочешь этим сказать, Адамс?

Адамс отвернулся, смутившись под пристальным взглядом хозяйки:

— Не обращайте на меня внимания, леди Кенна. Я просто старик, который вбил себе в голову невесть что. — Грум похлопал Пирамиду по крупу и крикнул вслед Кенне, чтобы та была поосторожнее. Когда Кенна скрылась из виду, он сел на охапку сена и начал ковырять соломинкой в зубах.

Видит Бог, если Николас узнает об этом разговоре, ему, Дональду Адамсу, придется искать себе другое место, а это была не слишком радостная перспектива. И все же сегодня он чуть не проговорился. Проклятие! Как только Адамс обнаружил, что подпруга была перерезана, он сразу же отнес ее Николасу. Тот уволил конюха, который седлал кобылу Кенны в то утро, и взял с Адамса клятву что старик ничего не расскажет ей. Леди Кенна никогда не поймет того, что кто-то сознательно хотел покалечить ее. Зная о нервном возбуждении хозяйки — ее ночные кошмары не раз обсуждались слугами, — Адамс согласился. И все же это обещание немного беспокоило его. Разве леди Кенна не имеет права знать, что ее падение стало результатом чьей-то злой воли?