Бардин - [28]

Немало препятствий пришлось преодолеть Бардину, чтобы доказать: взгляд этот ошибочен, он ограничивает возможности сталеварения. Нужно идти двумя путями: и увеличивать садку и интенсифицировать процесс. Некоторым особенно упрямым оппонентам Бардину пришлось это доказывать довольно долго, даже после Великой Отечественной войны, когда он был уже признанным авторитетом в организации металлургии.

Реконструкция двух мартенов дала отличные результаты: каждый из них начал давать свыше двух миллионов пудов стали в год вместо прежних миллиона двухсот тысяч пудов. Опыт этот Бардин сразу же использовал при проектировании уже 150-тонных печей для нового сталелитейного цеха.

Усилия коллектива завода имени Дзержинского не пропали даром: к 1928 году завод полностью — по всем цехам и разделам — достиг довоенного уровня. И в этом была заслуга его беспокойного технического руководителя Ивана Павловича Бардина.

Параллельно с реконструкцией металлургического производства была пущена и другая его часть — вагонный завод, который до революции принадлежал все той же Русско-бельгийской компании.

Казалось бы, есть основания успокоиться и начать, наконец, работать спокойно, без перестроек. Но в голове главного инженера уже бродили новые проекты дальнейшего расширения завода. Иван Павлович отправился в различные инстанции — доказывать, хлопотать. Завод имеет все основания для расширения, утверждал он, рядом огромная сырьевая база, Кривой Рог, рабочей силы достаточно. К тому же расположен завод на большой реке — Днепре, что для металлургического предприятия очень важно.

С доводами согласились. Однако наиболее трудной задачей оказалось найти свободную площадь для строительства. Завод, как уже говорилось, строился без всякого плана, без учета его развития.

В первую очередь надо было подыскать свободную площадку для строительства коксового цеха. Предложения тут были самые разные, но Иван Павлович решил: коксовый цех должен быть подальше; он требует немало места.

За территорией вагонного завода, вплотную примыкавшего к металлургическому, была площадка, заливаемая Днепром, — плавни. Бардин сам тщательно обследовал их и решил, что они вполне пригодны для строительства. Сюда намыли из реки песок и приступили к сооружению коксовых печей.

Одновременно под руководством главного инженера шла дальнейшая реконструкция металлургического производства.

Так Иван Павлович постепенно приобретал богатейший опыт технического проектирования и строительства в сложных условиях самых разнообразных металлургических производств.

В то же время на заводе имени Дзержинского создавали фасонно-литейную мастерскую — для обеспечения вагонного цеха собственным стальным литьем, сооружали здание для новых газомоторов, приобретенных в Германии, велись другие работы.

Не обходилось без неприятностей. Но техническая смелость Бардина, его выдержка и умение отлично организовать работу спасали дело. Вот, например, что произошло со зданием для газомоторов. Его строили «по-своему», оригинально. Разместили на довольно близком расстоянии от бессемеровского цеха, а грунт в котловане под фундамент сняли до самых твердых пород. При сооружении фундамента применяли слабый раствор цемента, а вместо гравия и дробленого гранита использовали по предложению Бардина гранулированный мартеновский шлак. Перед этим провели несколько опытов, чтобы убедиться, полноценный ли заменитель шлак.

«И вот в одно прекрасное утро, — вспоминает Бардин, — когда фундаменты колонн под здание уже были выведены достаточно высоко и мы приступили к кладке стен и кирпичных колонн в верхней части здания, — пришел ко мне начальник технического отдела Казарновский. «Иван Павлович, беда стряслась! На некоторых из фундаментов появились трещины! Что будем делать? — сказал он и добавил: — В чем дело — понять трудно». «Ну что же, — не без тревоги в голосе произнес я. — Надо действовать. Только сначала давайте выясним, в чем же все-таки дело». С этими словами мы немедленно отправились к месту происшествия.

При исследовании появившихся трещин обнаружили в них… негашеную известь. На минуту это повергло нас в уныние, так как совершенно очевидно было, что все наши фундаменты в один прекрасный день могли полететь…

Не говоря пока никому ни слова, мы принялись за исследование причин, приведших к этому. Оказалось, что в части шлака имелась известь в свободном состоянии, которая была погашена уже при закладке ее в бетон. Делать было нечего. Надо было ждать, что произойдет дальше, или сразу же ломать все фундаменты. А это, само собой разумеется, угрожало большими потерями времени и, кроме того, большим скандалом.

Решили все-таки ждать, полагая, что не весь шлак такой и что здесь имеет место случайность. Дальнейшее наблюдение за поведением фундаментов подтвердило наши предположения, и, к счастью, все ограничилось ложной тревогой. Не скрою, мы с Григорием Ефимовичем Казарновским испугались не на шутку.

В общем здание газомоторов с архитектурной и инженерной стороны получилось очень хорошим».

Были у главного инженера неожиданные заботы и совершенно другого плана, так сказать, эксплуатационные. Однажды ранним утром в его квартире раздался телефонный звонок: «Беда-то какая, Иван Павлович, случилась! Весь завод остановился, нет воды!»