Бардадым – король черной масти - [5]
Муратов держал в руках паспортную книжку, приложенную к делу в особом конвертике. Щетинин знал – сейчас Муратов вздохнет и скажет: «Жаль, нестарый еще был мужик!»
Муратов вздохнул и сказал:
– Во, как бывает! Жаль… И лет ему еще совсем немного было… Бедолага! Приехал в гости, а угодил под топор.. Артамонов Серафим Ильич, – прочитал он, как читал до этого не один раз, разглядывая паспорт. – Год рождения тысяча девятьсот одиннадцатый… Так родственники и не отыскались?
– Нет, – покачал Щетинин головой, – совершенно одинокий человек. Жена умерла пять лет назад, детей не было, последние полгода жил в Ялте, снимал комнату в частном доме…
– Знаю, знаю… вот прописка. Вот что, – сказал Муратов деловито, откладывая паспорт, уже больше его не интересовавший. – Я и раньше тебе говорил – надо в Садовом, через жителей. Уверен, голову на плаху кладу, – местные знают больше, чем официально показывают… Это ведь не город, где за угол свернул и – всё, затерялся, ищи-свищи!.. Не может этого быть, чтобы ни один глаз не видел, ни одно ухо не слыхало, ни один нос не почуял. Просто боятся говорить, отместки боятся. Та бабка – как ее? Ганя, что ли? – что напротив Изваловых живет, наверняка кое-что знает. Помнишь, как она затряслась, побелела аж вся, когда ей допрос устроили? Помнишь, как она крестилась, слова вымолвить не могла и все путала, путала? Показала, что в девять уже спать легла, а часов у ней нету, откуда она могла время знать? То не слыхала ничего среди ночи, а то будто все же слышала, как у Изваловых собака брехала…
– Понятно, отчего перепугалась, – ответил Щетинин вяло, снова притягивая к себе «Огонек» и тут же отодвигая его еще дальше, чем он лежал. – А другие на допросах не пугались? Не путали? Кому приятно… Деревня в общем тихая, никаких особо громких происшествий – и вдруг такое событие! Милиция, всякое начальство понаехало, – шутка? Бабка неграмотная, отродясь под следствием не была, а тут – на́ тебе: и слова ее записывают, и с толку нарочно сбивают… Перепугаешься!
– Все это так, все это так… Но надо, брат, надо среди людей послушать… глас народа, так сказать… Парень этот твой, как его? Продольный? Где сейчас, что делает?
– Поперечный, – поправил Щетинин. – Это его наши ребята так нарочно, за рост. Два метра без малого. В Садовом он, уже вторую неделю. Именно с этим заданием…
– Ну, что он собрал?
– Да ничего пока. Было бы что интересное – прискакал бы, он парень шустрый.
– Смешной он какой-то… Рукастый, идет – ногами загребает…
– Это ничего. Зато башка варит. Культурный. Журналы читает. Про все может рассказать – и про снежного человека, и как дельфины меж собой разговаривают… башка!
– Скажи, пожалуйста, какой эрудит! – чуть усмешливо сказал Муратов, ерзая в кресле и расстегивая под галстуком воротничок форменной рубашки: духота допекла-таки и его. – Значит, он все же есть, снежный человек? Вот бы с кем я сейчас местом поменялся! И что это лето такое знойное? Скажи, ведь и ночью спасения нету, ворочаешься, простыня липкая, словно в клею, голова пухнет… Прошу-прошу жену – сделай, пожалуйста, квасу, сделай окрошку, а ей, видишь ли, лень возиться, наварила неделю назад вот такую кастрюлищу борща, и каждый божий день – борщ, борщ! А он мне в глотку не лезет – жирный, мясной… Смотреть на него не могу! У тебя, я знаю, жена мастерица… небось сегодня – окрошка?
– Окрошка, – сознался Щетинин, не удержав улыбки, и с удовольствием представил, как придет сейчас домой, обмоется во дворе под душем, а потом на обвитой зеленью веранде с влажным от поливки дощатым полом станет хлебать молочно-белую от сметаны, алеющую кружочками редиски окрошку из выдержанного в погребе кваса и такую холодную, что тарелка даже покроется по ободку и снаружи мельчайшими бисеринками влаги…
Глава вторая
Бумаги, заключенные в рыжую канцелярскую папку, аккуратно подшитые, пронумерованные, расположенные в определенном порядке и именующиеся «Делом № 127», рассказывали о следующем.
В ночь с восьмого на девятое мая текущего года в селе Садовом ударом топора был убит учитель местной школы Валерьян Александрович Извалов, 51 года, участник Отечественной войны, член КПСС с 1942 года, член партийной организации расположенного в Садовом совхоза, член территориальной комиссии народного контроля. Он был убит во сне, на веранде своего дома, и не один: под топор убийцы попал и его старый друг по военному училищу и фронту, Серафим Ильич Артамонов, 55 лет, которого Извалов долгое время считал погибшим на войне и про которого лишь совсем недавно узнал из газетной заметки, случайно попавшей на глаза, что он жив и успешно трудится в одном из отдаленных районов страны, несмотря на слабое здоровье, подорванное ранениями, долгим пребыванием в немецком плену и в партизанском отряде в болотистых лесах Белоруссии. Друзья списались, условились вместе отметить День Победы, и Артамонов приехал к Извалову в Садовое как раз накануне – в конце дня восьмого мая.
Первым, кто обнаружил преступление, была соседка Изваловых – бабка Ганя, проживающая в маленькой хибарке-мазанке напротив дома учителя. В седьмом часу утра она пошла к Изваловым попросить спичек для растопки печи, как случалось ей не раз ходить и прежде с такою же или какой-либо иной нуждой. Калитка во двор к Изваловым была не заперта, дверь в сени – тоже. Бабка Ганя переступила порог, окликнула хозяев. Так как ей никто не отозвался, она сделала еще несколько шагов в глубь дома – и через полминуты, помертвевшая от страха, трясущаяся, выскочила на улицу и стала сзывать соседей.
«…К баньке через огород вела узкая тропка в глубоком снегу.По своим местам Степан Егорыч знал, что деревенские баньки, даже самые малые, из одного помещения не строят: есть сенцы для дров, есть предбанничек – положить одежду, а дальше уже моечная, с печью, вмазанными котлами. Рывком отлепил он взбухшую дверь, шагнул в густо заклубившийся пар, ничего в нем не различая. Только через время, когда пар порассеялся, увидал он, где стоит: блеклое белое пятно единственного окошка, мокрые, распаренные кипятком доски пола, ушаты с мыльной водой, лавку, и на лавке – Василису.
«… Уже видно, как наши пули секут ветки, сосновую хвою. Каждый картечный выстрел Афанасьева проносится сквозь лес как буря. Близко, в сугробе, толстый ствол станкача. Из-под пробки на кожухе валит пар. Мороз, а он раскален, в нем кипит вода…– Вперед!.. Вперед!.. – раздается в цепях лежащих, ползущих, короткими рывками перебегающих солдат.Сейчас взлетит ракета – и надо встать. Но огонь, огонь! Я пехотинец и понимаю, что́ это такое – встать под таким огнем. Я знаю – я встану. Знаю еще: какая-то пуля – через шаг, через два – будет моя.
«…– Не просто пожар, не просто! Это явный поджог, чтобы замаскировать убийство! Погиб Афанасий Трифоныч Мязин…– Кто?! – Костя сбросил с себя простыню и сел на диване.– Мязин, изобретатель…– Что ты говоришь? Не может быть! – вскричал Костя, хотя постоянно твердил, что такую фразу следователь должен забыть: возможно все, даже самое невероятное, фантастическое.– Представь! И как тонко подстроено! Выглядит совсем как несчастный случай – будто бы дом загорелся по вине самого Мязина, изнутри, а он не смог выбраться, задохнулся в дыму.
Произведения первого тома воскрешают трагические эпизоды начального периода Великой Отечественной войны, когда советские армии вели неравные бои с немецко-фашистскими полчищами («Теперь — безымянные…»), и все советские люди участвовали в этой героической борьбе, спасая от фашистов народное добро («В сорок первом»), делая в тылу на заводах оружие. Израненные воины, возвращаясь из госпиталей на пепелища родных городов («Война», «Целую ваши руки»), находили в себе новое мужество: преодолеть тяжкую скорбь от потери близких, не опустить безвольно рук, приняться за налаживание нормальной жизни.
«… И вот перед глазами Антона в грубо сколоченном из неструганых досок ящике – три или пять килограммов черных, обугленных, крошащихся костей, фарфоровые зубы, вправленные в челюсти на металлических штифтах, соединенные между собой для прочности металлическими стяжками, проволокой из сверхкрепкого, неизносимого тантала… Как охватить это разумом, своими чувствами земного, нормального человека, никогда не соприкасавшегося ни с чем подобным, как совместить воедино гигантскую масштабность злодеяний, моря пролитой крови, 55 миллионов уничтоженных человеческих жизней – и эти огненные оглодки из кострища, зажженного самыми ближайшими приспешниками фюрера, которые при всем своем старании все же так и не сумели выполнить его посмертную волю: не оставить от его тела ничего, чтобы даже малая пылинка не попала бы в руки его ненавистных врагов…– Ну, нагляделись? – спросил шофер и стал закрывать ящики крышками.Антон пошел от ящиков, от автофургона, как лунатик.– Вы куда, товарищ сержант? Нам в другую сторону, вон туда! – остановили его солдаты, а один, видя, что Антон вроде бы не слышит, даже потянул его за рукав.
From the international bestselling author, Hans Olav Lahlum, comes Chameleon People, the fourth murder mystery in the K2 and Patricia series.1972. On a cold March morning the weekend peace is broken when a frantic young cyclist rings on Inspector Kolbjorn 'K2' Kristiansen's doorbell, desperate to speak to the detective.Compelled to help, K2 lets the boy inside, only to discover that he is being pursued by K2's colleagues in the Oslo police. A bloody knife is quickly found in the young man's pocket: a knife that matches the stab wounds of a politician murdered just a few streets away.The evidence seems clear-cut, and the arrest couldn't be easier.
A handsome young New York professor comes to Phoenix to research his new book. But when he's brutally murdered, police connect him to one of the world's most deadly drug cartels. This shouldn't be a case for historian-turned-deputy David Mapstone – except the victim has been dating David's sister-in-law Robin and now she's a target, too. David's wife Lindsey is in Washington with an elite anti-cyber terror unit and she makes one demand of him: protect Robin.This won't be an easy job with the city police suspicious of Robin and trying to pressure her.
Частный детектив Андрей Шальнев оказывается вовлеченным в сложную интригу: ему нужно выполнить заказ криминального авторитета Искандера - найти Зубра, лидера конкурирующей группировки. Выполняя его поручение, Андрей неожиданно встречает свою старую знакомую - капитана ФСБ Кристину Гирю, участвующую под прикрытием в спецоперации по ликвидации обеих банд.
From the creator of the groundbreaking crime-fiction magazine THUGLIT comes…DIRTY WORDS.The first collection from award-winning short story writer, Todd Robinson.Featuring:SO LONG JOHNNIE SCUMBAG – selected for The Year's Best Writing 2003 by Writer's Digest.The Derringer Award nominated short, ROSES AT HIS FEET.THE LONG COUNT – selected as a Notable Story of the Year in Best American Mystery Stories 2005.PLUS eight more tales of in-your-face crime fiction.
В основу этой повести положены действительные события. 14 июля 1969 года из историко-художественного музея города Сольвычегодска была похищена пелена «Богоматерь Владимирская», изготовленная в мастерских Строгановых в первой половине XVII века. Долгое время о ней ничего не было известно, пока автор случайно не обнаружил ее в Коряжме в одной частной коллекции.Конечно, последовавшие за этим события несколько изменены, как заменены и имена действующих лиц.
Lori Maddox chooses to spend the year after university travelling and visits China where she finds casual work as a private English tutor. Back in Manchester, her parents Joanna and Tom, who separated when Lori was a toddler, follow her adventures on her blog. When Joanna and Tom hear nothing for weeks they become increasingly concerned, travelling out to Chengdu in search of their daughter. Landing in a totally unfamiliar country, Joanna and Tom are forced to turn detective, following in their daughter's footsteps.