Бансу - [28]
Трипп не унимался:
— Задача решена. Остается констатировать — летчик мертв: я тому свидетель. Давайте-ка уберемся отсюда поскорее.
— Алеутские духи, док? — не поднимая головы, спросил Бессел.
— Зря мы не захватили с собой карабин.
— Так все-таки духи?
— Честно говоря, меня немножко трясет, — признался тот. — Чертовы алеуты! Лучшее в нашем положении — оказаться обратно на лодке.
Внезапный шорох заставил доктора вздрогнуть. Даже поняв, что на камыши налетел ветер, Трипп никак не мог успокоиться:
— Вы можете доложить начальству о том, что сделали, с самой чистой совестью. Я все запротоколирую, все подпишу и все подтвержу. Лейтенант, пойдемте. Здесь нам уже нечего делать.
Неторопливый Бесси наконец поднялся с колен. Прежде чем последовать совету откровенно струсившего доктора, он вытащил обойму из пистолета, разрядил ее и пересчитал патроны.
Закатное солнце освещало проклятый берег.
Вещмешок и оружие Смит забрал с собой.
XX
Просто удивительно, что Вася Чиваркин не замерз той мучительной ночью. Укрывшись за валуном, прижав к себе «сидор», словно мешок мог его согреть, выбивая дробь зубами, он временами приводил в движение спусковой механизм ТТ. Вырывающееся из ствола пламя и прыгающий эхом грохот успокаивали ненадолго. У страха глаза велики, тем более в темноте. Чиваркину постоянно казалось, что медведь совсем рядом. Подобная уверенность заставила продержать открытыми глаза почти до утра. И неудивительно, что охватившая его на рассвете полудрема была похожа на бред: привиделось, майор трясет его за шиворот, требуя встать, затем, по всем классическим законам сна, особист превратился в озабоченную Богдановну: «Я говорила, лететь надо на базу», — строго сказала Васе серьезная маленькая женщина. — «„Марь Ивановна“ готова!» «Как же мы полетим? — не поверил Чиваркин, — мы же оставили тебя на озере рядом с этим хламом. Подлецы мы». — «Ничего, что подлецы, — сказала ему Богдановна, нараспев произнеся сакраментальное русское слово ничего. — Я к вам, мужикам, привычная. И ничего, что хлам. Как-нибудь полетим». — «А как же медведь?» — почему-то спросил Чиваркин. — «Возьмем с собой и медведя». — «А Лёшка Демьянов?» — испуганно вспомнил Вася. Здесь Чиваркину показалось, что гризли сопит чуть ли не над его ухом, и Вася проснулся. Машинально он выстрелил еще раз.
Утро оказалось исключительно ясным: тучи растаяли. Взору измученного летчика открылась бесконечная пустыня Аляски, состоящая из лысых хребтов, одинокого пика «пятнадцать-шестнадцать», хорошо отсюда видного, и пятен темного леса на склонах. Эта земля попросту подавляла Чиваркина мощью своих угрюмых валунов, близких и дальних гор, синеющих за десятки километров от него давно заснувших вулканов. И повсюду от Васи — на восток, на север, на юг, на запад — простирались земли, заселенные зверями и птицами, чрезвычайно редко встречающими на своем пути таких странных существ, как люди. И Чиваркин все-таки психанул. Чертова Аляска! Невыносимая Аляска! Гнусная Аляска! Будь прокляты ее дожди и туманы, ее бесчисленная мошкара, ее дикая дневная жара и ледяные ночи! Будь прокляты ее обитатели, способные одним сжатием своих челюстей отправить на тот свет оказавшихся здесь недотеп! Задрав голову, Вася пришел в отчаяние: до вершины хребта, как до луны, а силы уже на исходе. Единственным утешением было то, что, пока он пребывал в забвении, его согрело солнце и озноб понемногу отступал.
Зато не отступал медведь.
Чиваркин забил рот остатками мокрого, липкого, безвкусного хлеба, стараясь прожевывать пищу как можно медленней.
Где-то в стороне раздался знакомый гул — высоко над горной пустыней гудели моторами два «жучка». Вскоре в обратном направлении, тарахтя, пролетел родной «Ли-2»: на этой отечественной копии «дугласа» пилоты 1-й авиаперегоночной возвращались в Фэрбанкс за новыми «бостонами». Провожая неторопливого «лисенка» глазами, капитан Чиваркин чуть было не завыл от тоски. Если бы не это дурацкое ЧП с Алёшкой, дремал бы сейчас он, сытый и одетый, на жесткой скамье в чреве транспортника, временами просыпаясь и выглядывая в иллюминатор, или думал бы о чем-нибудь хорошем: например, о возможности в очередной раз хорошо поесть и вдосталь выспаться в американской казарме. И горя было бы ему мало!
Близкие сопение и фырканье вернули Васю с небес. В обойме остались три пули. Вне всякого сомнения, выстрелы заставляли зверя держаться на расстоянии, однако гризли не собирался сдаваться — стоило только летчику начать движение, преследование продолжилось. Ужасным было то, что гарантированно завалить эту гору, состоящую из меха, мяса и смертоносных когтей, не представлялось возможным — из ТТ такого крупного гризли можно было только ранить, тем самым подписав себе смертный приговор. Оглядываясь, Чиваркин видел: с клыков медведя стекает мутновато-желтая слюна.
На одном из привалов Вася использовал остатки строп, подвязав ими уже совсем отваливающиеся подошвы. Гризли, остановившись внизу, метрах в тридцати, поднял на него голову и заворчал, дескать: «Ничего, брат. Осталось немного. И патроны твои кончатся. И ты совсем ослабнешь».
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.Данная повесть послужила основой для сценария фильма Карена Шахназарова «Белый тигр» (2012 г.).
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
Илья Бояшов – писатель с двойным дном. Он умеет рассказать историю так, что судьба его героя, описанная как частный случай, оборачивается в сознании читателя неким обобщающим провиденциальным сюжетом. Именно это качество вкупе с художественным мастерством позволило в свое время Бояшову взлететь на литературный Олимп и занять то место в современной русской словесности, которое по праву на сегодняшний момент за ним закреплено.Новая повесть Ильи Бояшова «Кокон» – история человека, ощутившего в себе присутствие души, как болезнь, и не жалеющего сил и средств на то, чтобы излечиться от недуга, избавиться от назойливого жильца.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Новый роман Ильи Бояшова, лауреата литературной премии «Национальный бестселлер» и финалиста премии «Большая книга», подводит читателя к парадоксальной мысли: рай, дабы оставаться раем, требует от садовника ежедневного адского труда. Годы и годы уходят у заложника парадиза на возделывание чуда, насладиться которым у него не остается сил. Оправдывает ли Эдем своим цветением и птичьим хором тяжкие усилия садовника? Получит ли каторжный труд воздаяние? У автора на этот счет нет никаких иллюзий, и рассказывает он свою необычайную историю так, что читателю нет оснований ему не верить.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.