Банкир в XX веке - [223]

Вскоре после того как я вошел в состав совета музея, мы пригласили Альфреда и его жену Маргу с визитом в наш новый дом на манхэттенском Ист-сайде. Когда мы сидели за чаем, Марга смотрела вокруг себя в гостиной явно в замешательстве, как она считала, от чрезвычайно банальной коллекции картин. «Как вы можете выдержать, когда вас окружает такое количество маленьких человечков в красных шинелях?», -спросила она. Мы с Пегги были несколько шокированы ее прямотой и даже рассержены, однако по размышлении должны были признать, что предметы искусства на стенах нашего дома нельзя назвать произведениями высокого уровня. Именно тогда мы приняли решение делать больший упор на качество наших приобретений, даже если мы и не могли позволить себе картины, приближающиеся по своему уровню к шедеврам. Приняв такое решение, мы часто обращались за советом к Альфреду.

На протяжении целого десятилетия, а может быть и более, Альфред привлекал наше внимание к произведениям высокого класса. Нам с Пегги нравились французские импрессионисты и постимпрессионисты, и первой из значительных картин, которые мы купили под влиянием Альфреда, была замечательная картина, изображавшая цветы, работы Пьера Боннара. За этим последовал этюд Матисса, а в 1951 году поразительная обнаженная «Габриелла в зеркале», за которую было заплачено 50 тыс. долл. Это была наша первая серьезная картина работы импрессионистов, намного более дорогая, чем все остальное. Мы с гордостью вывесили ее в нашей городской гостиной, правда, некоторые из консервативных родственников Пегги были шокированы видом картины с обнаженной женщиной, выставленной на таком видном месте!

Альфред познакомил нас с несколькими дилерами, у которых мы покупали импрессионистов; этими дилерами были Сэм Салц, Джастин Таннхаузер и Далзелл Хэтфилд из Лос-Анджелеса. Мы также стали активными клиентами галерей Уилденстайна и Кнёдлера.

В 1955 году Альфред узнал, что французский дилер Поль Розенберг приобрел значительную часть коллекции картин импрессионистов, принадлежавшую г-же А. Честер Битти; эта коллекция считалась одной из лучших в Англии. К ее сокровищам относилась картина Поля Сезанна «Мальчик в красной жилетке». Альфред считал ее одним из шедевров Сезанна и хотел приобрести ее для МСИ. Поскольку музей не располагал средствами, нужными для покупки, Альфред сделал следующее предложение: если мы купим ее и согласимся передать музею, он попросит Розенберга предоставить нам право первого осмотра всей коллекции. Мы приняли это предложение, и дело кончилось покупкой не только Сезанна, но также и картины Жоржа - Пьера Сера «Рейд в Гранкампе» и замечательного этюда Эдуарда Мане «Бриош». Качество живописи в коллекции Битти произвело на нас такое сильное впечатление, что если бы у нас были средства, мы с удовольствием купили бы ее целиком. Тем не менее, три картины, приобретенные нами, несомненно относятся к самым лучшим в нашей коллекции¹.

ПРЕВРАЩЕНИЕ В СЕРЬЕЗНЫХ КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ

На следующий год мы приобрели две картины Клода Моне «Кувшинки». В то время поздние работы Моне считались менее интересными, однако Альфред решительно рекомендовал нам приобрести их.

Большого размера пейзажи, которые Моне писал на протяжении поздних лет жизни, с изображениями болотных трав, камыша и кувшинок, плавающих на поверхности пруда, созданного им около его дома в Живерни на притоке Сены, вначале считались критиками уступающими его ранним, более типичным картинам с изображением железнодорожных станций, стогов сена и других знакомых сцен. На седьмом десятке лет жизни и почти слепой, начавший работу над своим последним циклом «Кувшинки в Живерни», Моне рисовал кистями, прикрепленными к концам длинных палок. Огромные холсты - некоторые длиной 6 метров или более - были по своему характеру почти абстрактными. Когда они были выставлены в 1925 году, реакция на них носила явно отрицательный характер. Только вмешательство друга Моне, премьера Жоржа Клемансо - «Тигра Франции» - не допустило того, чтобы художник уничтожил их. На протяжении многих лет эти холсты хранились в сарае в Живерни, практически забытые.

В начале 1950-х годов Мишель Моне продал 30 картин своего отца, написанных в Живерни, мадам Кате Гранофф, которая была агентом по продаже картин в Париже. Альфред Барр посмотрел их и понял то, что осталось незамеченным большинством историков искусства: Моне предчувствовал приход абстракции в современное искусство. Связь между поздними работами Моне и неотразимыми полотнами Нью-Йоркской школы абстрактного экспрессионизма, такими как работы Джексона Поллока, Марка Ротко и Виллема де Кунинга, показалась Альфреду поразительной. В 1955 году на средства, предоставленные госпожой Саймон Гуггенхайм, Альфред купил большой холст «Кувшинки» и поместил его на видном месте в МСИ. Критики вскоре переменили свое мнение о последних картинах Моне, написанных в Живерни, называя их необыкновенным шагом вперед в истории искусства.

Мы с Пегги увидели эту картину в МСИ и были восхищены ей, и перед тем, как мы отправились в Париж в июне 1956 года, Альфред проинформировал нас, что Катя Гранофф все еще имеет несколько холстов из цикла «Кувшинки» и приглашает нас посетить свою галерею. Когда мы вошли, одна картина - белые кувшинки, плавающие на синей, как индиго, поверхности светящегося пруда, - немедленно приковала наше внимание. Мы купили ее и еще одну картину непосредственно на месте. В 1961 году мы купили третью картину у галереи Уилденстайн в Нью-Йорке. Хотя они были слишком велики для наших стен, мы, наконец, нашли отличное место, чтобы вывесить все три картины, - это была стена, выходившая на лестницу в Хадсон-Пайнс.