Банкир в XX веке - [221]

В случае матери дело обстояло по-другому. Хотя она обладала знаниями специалиста, мать также подходила к искусству эмоционально и хотела, чтобы ее дети могли в полной мере наслаждаться всей красотой картины, гравюры или предмета, изготовленного из фарфора. Самым главным было то, что она научила меня, а также моих братьев и сестру быть открытыми любому искусству - позволять краскам, фактуре, композиции и содержанию говорить с нами; понимать, чего пытался достигнуть художник и каким образом его произведение открывает нам взгляд на мир - взгляд, бросающий вызов или приносящий уверенность и успокоение. Нередко это было чем-то таким, что вело к глубокому экстатическому переживанию. Я многим обязан матери, однако то, как она терпеливо передавала нам свою любовь к искусству, является неоценимым сокровищем. Ее смерть в апреле 1948 года стала огромной потерей в моей жизни.

Я не в полной мере осознавал степень моей любви к ней и то влияние, которое она имела и продолжает иметь по отношению к моим ценностям, художественным вкусам и оценке внутренних качеств людей. Помимо ее любви к отцу и своим детям всепоглощающей страстью матери был Музей современного искусства (МСИ). С начала 1920-х годов все в семье знали о растущем интересе матери практически ко всем формам современного искусства, хотя для многих из нас, и особенно для отца, это было непонятно. МСИ был логическим продолжением этой страсти, а забота о музее стала ее основной задачей.

Мое подключение к деятельности МСИ - на самом деле речь идет о развитии моего интереса к современному искусству - потребовало гораздо больше времени. По существу, настоящий интерес к музею появился, лишь когда меня попросили заменить мать в правлении музея.

Конечно же, у меня было «место в первом ряду» и во время создания музея в конце 1920-х годов. Многие из встреч, посвященных его планированию, проводились в нашем доме на 54-й Вест-стрит, и именно здесь я впервые встретился с Лилли Блисс и Мэри Куинн Салливан, которые разделяли решимость матери создать музей, где работы более молодых, более новаторских художников могли быть показаны широкой публике. В этих встречах, часто долгих и утомительных, участвовали также несколько известных бизнесменов и крупных коллекционеров, заинтересовавшихся идеями трех дам. Я помню, как отец с нетерпением ожидал окончания таких встреч.

После того как мать и ее окружение решили создать новый музей, было необходимо найти директора. Профессор Поль Сакс, глава Музея Фогга в Гарварде, рекомендовал Альфреда Барра, молодого историка искусств, который преподавал в Уэллсли⁷³, где он создал первый университетский курс по современному искусству. Выбор Барра был связан и с риском, и с надеждами. В то время ему едва исполнилось тридцать лет, он был ученым и эстетом с широким кругом знакомств среди европейских и американских художников, включая Пабло Пикассо и Анри Матисса - двух величайших художников XX века. На протяжении последующих сорока лет Альфред создал коллекцию МСИ, состоящую из не имеющих себе равных шедевров современного искусства, и способствовал формированию как вкусов, так и предубеждений в мире искусства и среди публики вообще.

НЕЛЬСОН ПРИНИМАЕТ КОМАНДОВАНИЕ

В пределах года после окончания Дартмутского университета в 1930 году Нельсон погрузился в деятельность МСИ. Вместе с несколькими своими яркими и энергичными друзьями он вошел в Консультативный комитет юниоров, созданный для привлечения в музей молодых людей. Нельсон и его современники были порывистыми энтузиастами, настаивавшими на том, что художники, работавшие в более абстрактном стиле, должны занимать видное место на выставках и программах музея. Это привело их в конфликт со старшими, менее склонными к риску попечителями, которых устраивали выставки в более обычном стиле, что породило дебаты, бушующие вплоть до сегодняшнего дня, относительно уместных границ «современного» искусства, становящегося по художественной форме все более радикальным.

В 1930-е годы эти споры бушевали при сопоставлении классических работ Дега и Моне, с одной стороны, и вызывавших более противоречивые чувства произведений Эрнста, Мондриана, де Кирико и Клее - с другой¹. Сегодня в центре этих споров - связь между этими более старыми художниками и представителями искусства сегодняшнего дня с их иногда шокирующе-откровенными, а иногда и ставящими в тупик нерепрезентативными произведениями. Традиционный взгляд, что искусство должно быть прекрасно, кажется несущественным для многих современных художников.

Даже в начале 1930-х годов все знали, что Нельсон хочет стать президентом МСИ (не говоря о желании стать президентом Соединенных Штатов), однако он не хотел слишком активно добиваться этого положения до тех пор, пока все еще активную роль играла мать. Оказалось, что его неожиданным союзником стал отец, которому откровенно не нравилось современное искусство и который возражал против активной роли, которую мать играла в «ее» музее. На протяжении первых лет существования музея мать была казначеем и первым вице-президентом; однако под давлением отца она отказалась от поста президента, когда этот пост был ей предложен. Наконец, в 1936 году отец воспользовался тем, что у матери участились проблемы с сердцем, и смог убедить ее вообще отказаться от всех официальных постов. Это создало возможности для Нельсона. Он заменил мать в качестве первого вице-президента и казначея, а в 1939 году, сразу же по завершении строительства здания МСИ, был избран президентом.