Банкир - [230]

Глава шестьдесят четвертая

Повернув за угол к воротам дома Бернса, Палмер вдруг остановился и прислонился к блестящим белым кирпичам, ощущая щекой их колючую поверхность и с удивлением раздумывая, сможет ли он сделать следующий шаг.

Впереди него, на расстоянии с полсотни метров, за оградой слышен был шум уличного движения по автостраде Ист Ривер, а за ним частые всплески реки. Он чувствовал ее слегка мускусный запах – смесь морской и речной воды со всевозможными загрязнениями.

Он вспомнил, что уже когда-то был почти в такой же растерянности. Но в тот раз это случилось не тогда, когда ему до крайности был необходим ясный, холодный разум. Он чувствовал, что вовек не сможет сравниться с мастерской изворотливостью Бернса. Этот человек был экспертом-заговорщиком. И не только имел к этому способности, но и получал от интриганства совершенно очевидное удовольствие. Палмер понял, что сам он был не только дилетантом, но не имел даже любительского влечения к этому. Он мог довольно хорошо, кропотливым и упорным трудом плести интриги, но только если его толкала на это крайняя степень раздражения. Но ничто не смогло научить его относиться к интриганству как к естественному явлению общественной жизни. Вот так, стоя у стены и собираясь с мыслями, Палмер неожиданно подумал о других планетах, на которых, по мнению ученых, была совершенно отличная от земной атмосфера. Метан мог быть «воздухом», которым дышат существа других планет и вдыхают его так же легко, как земные существа – кислород. Но эти удушающие газы будут опасны для путешественников с Земли: вот так и нью-йоркская атмосфера интриг оказывается опасной для человека из другого города.

Но большинство из нас выучиваются дышать здесь, подумал Палмер. И процветать.

С этими мыслями он вошел в дом Бернса. Поднимаясь в лифте, он с опаской подумал о разговоре с Вирджинией. С опаской потому, что это могло нарушить ясность его мысли. Тем не менее, когда он доехал до этажа Бернса, он успел убедить себя, что завтра Вирджиния будет в другом настроении и что в любом случае ее решение не может быть окончательным.

Он поговорит с ней завтра утром. Все изменится. Дверь в квартиру Бернса была открыта, и когда Палмер позвонил, он услышал, как тот прокричал изнутри что-то нечленораздельное. Палмер вошел и закрыл за собой дверь.

– Вот это точность, детка! – воскликнул Бернс.– Только что принесли еду.

Палмер снял шляпу и пальто, принюхался – пахнет вкусно. Он прошел через гостиную в маленькую кухню, где Бернс расставлял блюда на столике в нише.– Ты любишь холодный laban?

– Никогда не пробовал,– ответил Палмер.– На что это похоже?

– На ту единственную вещь, которая помогает переваривать настоящую ливанскую пищу.

– Что-что?

– Я решил не заказывать в «Шамборе».– Бернс выпрямился и ухмыльнулся Палмеру как-то многозначительно.– Я заказал все в маленьком ресторанчике на одной из Тридцатых улиц. Лучшие ливанские блюда западного района Бейрута.– Он указал на ассортимент белых картонных коробочек.– Шедевры кулинарного искусства, Вуди. Мы начнем с пробы салата из мозгов, очень питательно. Если это тебе не понравится, у меня есть babagannuji… что-то вроде резаных баклажанов, рядом стоит hourus bitahini – турецкий горошек, заправленный кунжутовым маслом, язык можно проглотить! Kebabs – это kibbi с urohomasa. Я попросил, чтобы их запекли в духовке. На десерт, лапа, у нас будет mubalbiah[82], сорт драчены. И конечно, laban. Это что-то вроде простокваши, но заправленное оливковым маслом и сухой мятой.

Палмер долго стоял не двигаясь. Потом сел за стол.

– Если мне не понравится laban,– сухо произнес он,– у тебя есть пиво?

Они начали есть.

– Я приберег для тебя банкирский анекдот,– заявил Бернс, размахивая длинным куском соленого огурца.

– Коммерческий или сберегательный?

– Ты знаешь ирландские банки,– продолжал Бернс.– Большинство из них все еще принадлежит англичанам. Так вот английский банкир, как всегда в сюртуке, котелке и с тросточкой, приезжает в Дублин на ежегодную инспекцию. Он идет прямо в банк, понимаешь? 12 часов дня. Никого нет. Двери открыты, ящики касс выдвинуты, даже подвальный сейф и тот распахнут настежь. Кругом деньги. Никого нет, ни единой души. Он не на шутку рассердился. Шагает к ручке сигнала тревоги и дергает ее. Поднимается адский шум. Звонки! Сирены! Оглушающе! Он выбегает на улицу. Никто не останавливается. Люди проходят мимо, не глядя на него. Вдруг на другой стороне улицы открывается дверь кабачка и к банку направляется официант с четырьмя пинтами пива на подносе.– Бернс замолчал.

– Ну?

– Что ну? Смейся, ты нахал!

Палмер нахмурился, затем понял.

– Они… они использовали сигнал тревоги?..

– Для вызова официанта,– закончил Бернс и разразился оглушительным хохотом.

Палмер улыбнулся несколько болезненно:

– У тебя есть еще этот gannouji?

– Боже. Вот и рассказывай тебе анекдоты.

– Попробуй на Вике Калхэйне.

– Это он мне его рассказал,– признался Бернс.– Господи, Вуди, кончай дуться. Предполагалось, что эта встреча будет праздником любви.

– Чем-то вроде заключения мира?

– Я стараюсь компенсировать магнитофонную запись, лапа. Палмер скорчил гримасу и продолжал с аппетитом есть. Он проглотил немного острого кислого йогурта.– Что касается простокваши, ты прав. Она единственная вещь, которая помогает переварить все эти блюда.