Банкир дьявола - [23]

— Не связывайся с ним, — шепчет он ей. — Не связывайся, и он отстанет от тебя.

Но его мать упрямая женщина. Через тонкие стены он слышит, как ножки стула скребут по линолеуму, пока она пытается встать на ноги.

— Ну наконец-то! — раздается рев отца. — Ты сына-то обедом кормить собираешься?

— Роберт, не надо… Адам услышит…

— Пусть слышит! Пусть не думает, что я позволю женщине разговаривать со мной как угодно.

— Я же твоя жена. Раз ты теперь получаешь меньше, я имею право спросить почему. И если у тебя что-то не ладится с новой линией, давай поговорим. Может, я чем помогу?

— Поможешь? Дела идут хуже некуда. Я ж говорил тебе и сейчас повторю: людям подавай лоферы, а мы продаем ботинки на шнурках. Хочешь, чтоб Адам и это слышал? Или чтоб он узнал, что его отцу ну никак не нашить башмаков, чтоб хватило оплатить счета жены? Пусть слышит. Мальчишка — чокнутый гений. Думаешь, он сам не смекает, что к чему? Когда-нибудь будет зарабатывать кучу денег. Чем больше он слышит, тем лучше, а то свяжется еще с какой-нибудь клячей, которая только и знает, что ныть. Да и кто другой его жизни научит?..

Адам поспешно переворачивает страницу учебника и старается с головой окунуться в домашнее задание. Числа — его убежище. Среди цифр, уравнений и теорем он растворяется, как тень в ночи. Положив голову на тетрадку, он придумывает пример за примером, и, кажется, решения сами срываются с кончика карандаша: 4(Х-2) = 8. Ответ: 4. 3Х+8Х =? Ответ: 11Х.

— Отпусти меня, негодяй, отпусти!

Отпусти ее! Адам зажмуривает глаза до боли в скулах. Сердито размазывая по лицу слезы, он не перестает повторять квадратные уравнения, числа Фибоначчи до тысячи, число пи до двадцать второго знака, до которого он уже выучил его, но обещает себе выучить и дальше — до тридцатого или даже до пятидесятого знака. Все, что угодно, только бы забыть, как отец, схватив мать за длинные с проседью волосы, таскает ее по полу, чтобы немного «поучить жизни». Адам столько раз слышал этот пьяный монолог, что запомнил его слово в слово: «Американские товары больше не покупают. Всякие пакистанцы режут нас без ножа: у них любой товар по доллару за пару. Устраивают демпинг, лишь бы пролезть на рынок, сбрасывают цену ниже некуда. Это незаконно, только всем плевать, Хелен. Нужно биться за каждый цент. Экономить каждый доллар. — Дальше рассуждения о жизни становились шире. — Деньги — вот главное в жизни. Слышишь, Хелен? Деньги купят тебе уважение, положение в обществе, респектабельных друзей. Если у тебя нет денег, ты не живешь. И чем скорее Адам усвоит это, тем лучше».

Позже мать, как всегда, приходит к нему.

— Твой отец не плохой человек. Ты понимаешь это? — спрашивает она, вытирая красные кровоподтеки в уголках губ.

— Да, мама.

— Просто он в отчаянии. Дела идут совсем не так, как ему хотелось бы.

— Мам, но он бьет тебя, будто он Джимми Коннорс, а ты — теннисный мячик. Посмотри на свое лицо! Давай уедем, а?

Мать берет его за плечи и хорошенько встряхивает, словно он барахлящий телевизор:

— Не говори так о своем отце. — (Трусость делает его сообщником отца: любое неуважение по отношению к отцу воспринимается у них дома как пренебрежение к себе самому.) — Сейчас надо думать о твоем образовании. Ты учишься в отличной школе, и хорошо учишься. Мы не можем рисковать. Отец прав: значение имеет только твое будущее. С твоим умом ты сможешь заработать кучу денег.

— Да ладно тебе, мам. Устроилась бы на работу. У тебя же диплом бухгалтера.

— Сейчас важно только одно — ты, наша звездочка. Ты завоюешь этот мир, заработаешь свой первый миллион еще до тридцати. Уж я-то знаю. Так что давай заканчивай свои уроки. А после обеда все вместе пойдем есть мороженое.

— И папа тоже?

— Конечно. Отец обожает ореховое. — Она притягивает его к себе и, требуя согласия и поддержки, старается заглянуть ему в глаза. — А ты знаешь, что в клубах Гарварда каждый вечер подают мороженое?

Свет тускнеет. Звуки с Атлантик-авеню уносят его в летнюю ночь. Из музыкального автомата доносится «Билли Джин» Майкла Джексона. На улице, с криками и визгом, дети играют в уличный бейсбол. Где-то вдали раздается рев сирены. На экране разгораются страсти сериала «Даллас».

— Кем ты хочешь быть, сынок? — спрашивает его отец. — Ну, когда школу закончишь.

— В полицию пойду.

— Что? Полицейским? Издеваешься?

Эту мысль Чапел вынашивал уже около года.

— Да, буду детективом. Хочу помогать людям.

Утешительная улыбка заблудшему.

— Знаешь, сколько коп зарабатывает в год? Двадцать пять тысяч долларов. Как ты собираешься содержать семью на такие деньги? На что ты будешь покупать своему сыну крутые бейсбольные перчатки фирмы «Роллинг-Рэгги-Джексон»? Или плеер фирмы «Сони»? А рубашку поло?.. Всякие шмотки от Ральфа Лорана, которые мать пытается покупать тебе на распродажах?

— Я справлюсь. Кроме того, я не собираюсь жениться. А работа в полиции мне нравится: там интересно. Служишь обществу, распутываешь преступления, убийства и все такое. У меня это здорово получится.

— Не пойдет. Это дурацкая затея. Никаких денег. Живут подачками да смотрят, как бы подработать на стороне. Шпана…