Банк - [61]

Шрифт
Интервал

— Ну, он часто отлучался, постоянно отсутствовал в кабинете, и начальство в конце концов решило, что с них хватит.

Она подавила зевок.

— Жаль.

— Еще бы…

— Если все так, как ты говоришь, он это заслужил.

— Возможно.

— Ладно… — Она подобрала пальцем остатки пены. — Какие у тебя планы в четверг на вечер? Я собираюсь приготовить небольшой ужин, что-нибудь сытное, для подъема сил: жареную курицу, тыквенный суп и, наверное, спаржу. И будем смотреть кино. Или сыграем в скрэбл. Или, — она слизнула горку пены с мизинца, — займемся чем-нибудь совсем другим.

Жареная курица. Что-нибудь «совсем другое». У меня голова пошла кругом при одной мысли о сказочном вечере.

— Здорово! А на какое время?

— Часов на восемь.

— Полдевятого! На всякий случай…

Она погрозила мне пальцем, и мы вернулись обратно в здание, обменявшись на прощание кратким поцелуем; Женщина с Шарфом пошла в «Старбакс» брать заказ для своего начальства. Взлетев на тридцать второй этаж на лифте и крыльях эйфории, я едва не пританцовывал, предвкушая вечер четверга. Сияя от радости, я бросил стакан из-под кофе в корзину и уселся за свой компьютер. Не успел я проверить почту, как Пессимист покрутил носом:

— Что за вонь? Мямлик, ты курил, что ли?

Я обнюхал свою рубашку. Черт! Настоящее проклятие горе-курильщиков вроде меня: одна-две сигареты — и запашина от вас не отстанет. Я уже решил метнуться вниз в сувенирный магазин к колоритному продавцу-испанцу и выбросить сотню баксов на рубашку, слишком дискотечно-кричащую, чтобы надеть ее на работу еще раз, когда зазвонил телефон.

О нет, только не сейчас!

— Да?

— Зайдите ко мне.

Я положил трубку, бормоча все проклятия, которые знал, и повернулся к Пессимисту:

— Двадцать баксов, если одолжишь мне чистую рубашку.

Он ухмыльнулся:

— Поделом тебе, не будешь курить и наживать себе рак.

— Сорок баксов.

— Я бы одолжил, Мямлик, клянусь, одолжил бы, но все мои рубашки в химчистке.

И отвернулся к монитору, никчемный засранец. Я обратился к Стару:

— Эй, может, ты выручишь?

Тот поднял глаза от годового отчета:

— А?

— У тебя, случайно, нет запасной рубашки?

Он открыл несколько ящиков своего стола, протянул мне что-то на ладони и с извиняющейся улыбкой спросил:

— Запонки подойдут?

Телефон снова зазвонил. Бли-и-ин! Я набросил пиджак, надеясь, что дополнительный слой ткани отчасти нейтрализует запах, и пошел к начальству. В кабинете Британского Чокнутого у меня перехватило дыхание: прислонившись к стене и что-то набирая в «Блэкберри» большим пальцем, стоял Сикофант. Я с удивлением подумал, что впервые вижу бывшего босса после его повышения на один этаж. Наши взгляды встретились, я нервно улыбнулся, но мы оба не проронили ни слова. Британский Чокнутый жестом предложил мне присесть.

— Ну что ж… — Начальник зашуршал безукоризненно выровненными бумажками. — Приступим. Я наметил примерные сроки, которых рабочей группе надлежит придерживаться в течение нескольких следующих недель.

И Британский Чокнутый вручил нам по экземпляру плана. Беглое ознакомление показало, что на ближайшие тридцать шесть часов группе аналитиков придется, по-видимому, перейти на поточный метод. Я даже как-то успокоился, увидев, что сроки, намеченные Британским Чокнутым, попросту нереальны. Не выдержал даже Сикофант:

— Вы считаете, это выполнимо?

Британский Чокнутый прожег его взглядом, и Сикофант заметно напрягся. Разделявшее их пространство прямо-таки затрещало от напряжения офисной политики.

— Да, — раздраженно ответил Британский Чокнутый. — Я считаю это абсолютно выполнимым.

Сикофант пожал плечами и снова уткнулся в свой «Блэкберри». Британский Чокнутый обратился ко мне:

— Вы должны сделать эти расчеты завтра к началу дня. Анализ ранее совершенных сделок — к восьми утра. Вам все ясно?

Даже Сикофант неохотно промямлил в унисон со мной:

— Да.

Когда я поднялся со стула, Британский Чокнутый поморщился:

— Господи, откуда этот ужасный запах?

Он потянул носом воздух, нахмурился и подался вперед:

— Вы курили, я так понимаю?

— Я… э-э-э… нет, это мой приятель курил во время ленча, я просто сидел рядом…

Британский Чокнутый с отвращением оттопырил верхнюю губу:

— Если вы твердо решили сделать свои легкие черными, предлагаю вам озаботиться наличием чистой сменной одежды. Никогда больше не приходите ко мне, воняя, как печная труба, понятно?

— Но я не…

Британский Чокнутый приподнял руку:

— Полагаю, у вас достаточно работы. Учитывая ваш уровень компетентности, советую не терять времени попусту.

Новая тенденция получила подтверждение: когда я шел к двери, Сикофант проводил меня сочувственным взглядом.


Спинка моего стула содрогнулась от мощного пинка.

— Мямлик, пошли пить кофе!

— Не могу, — отозвался я, не отрывая взгляда от электронной таблицы. И приготовился к новому пинку, последовавшему секундой позже. Стул бросило вперед, и я налетел на край стола. Скрепки посыпались на пол, но в целом локти самортизировали. Похоже, из меня сделали Юного Почтальона.

Подобрав скрепки и убедившись краем глаза, что Пессимист не занес ногу для нового пинка, я предложил:

— Может, пойдешь капать на мозги Почтальону?

— А его нет — срыл к дантисту, маленький засранец. Откуда что берется, когда хочется прогулять.


Рекомендуем почитать
Некто Лукас

Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.


Дитя да Винчи

Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.


Из глубин памяти

В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.


Порог дома твоего

Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.


Цукерман освобожденный

«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.


Опасное знание

Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.