Бангкокская татуировка - [44]
2. Чез Бакл при условии умеренной химической подпитки готов подписаться под своими все более детальными откровениями о деятельности Денизы и ее связях с Зинной.
3. Хун Му, получив от Викорна гарантии безопасности и некоторую сумму денег, которую он не станет называть (но достаточную, чтобы купить ей новую личность и новую жизнь с комфортом не ниже прежнего; могу предположить, что из рук в руки перейдет намного больше миллиона долларов), будет свидетельствовать под присягой, что встреча Зинны, Денизы и Чеза происходила на ее территории.
Теперь остается отыскать Денизу и с недельку лупить, пока она не дойдет до нужного состояния и не будет готова выложить все, что знает о Зинне, в обмен на существенное смягчение приговора суда, который в противном случае окажется однозначным — смертная казнь. Что может быть яснее и приносить такое удовлетворение, как подобное расследование? Не могу не признать, что и в твоей системе, фаранг, есть определенные плюсы. (Повышение в звании — тебе меня не обойти!)
Но почему звонит мобильник и почему у меня нехорошее предчувствие? На экране телефона я увидел номер Руамсантии.
Тон подавленный.
— Придется выпускать этого Чеза Бакла.
— Что ты сказал?
— Наши эксперты в итоге решили, что порошок, который он вез, просто-напросто сахарная пудра. Утверждают, будто во время тестов пользовались грязными инструментами, что и повлияло на результат.
— Продались Зинне?
— Без вариантов. Генерал прислал к нам влиятельного адвоката, который объяснил, как мы не правы, держа под стражей Бакла. Затем Викорну позвонил директор полиции и приказал его отпустить.
— Как полковник это принял?
— Сидит в кабинете и размахивает револьвером.
Я попрощался с сержантом, но прежде чем позвонить боссу, сделал глубокий вдох.
— Уже слышал, Сончай?
— Да, придется отпускать.
— Представляешь, что будет с моим лицом?
— Представляю.
— Я стану для всех посмешищем.
— Не обязательно. Можем отправить порошок на повторную экспертизу. Например, за рубеж, в лабораторию фарангов.
— И получим два противоречащих друг другу вывода. Этого ему будет довольно, чтобы вывернуться.
— Но вы же не можете так все оставить?
— Тайцы смеются над неудачниками. А я в этом деле выгляжу типичным неудачником. Подставил его — он ушел. Схватил его курьера — он отмазал.
Что можно ответить? Все так и было.
— Будь начеку, — предупредил уныло полковник. — Он на этом не остановится, — и разъединился.
Я снова в баре. Вечер выдался настолько тихим, что я уже подумывал пораньше закрыться, как вдруг зазвонил мой сотовый. Говорил полковник полиции района Клонгтауй. Коренастого, мускулистого, невероятно уродливого и всего в татуировках фаранга обнаружили утонувшим в реке. Кто-то ему сообщил, будто я могу располагать сведениями об этом человеке. Делать нечего, набрал номер Лека, попросил его взять такси и заехать за мной в бар.
ГЛАВА 23
На перекрестке улиц Ратчадафисек и Рамы IV Лек не выдержал:
— Никогда не был в Клонгтауе. Там так ужасно, как говорят?
— Вроде того.
— Вы не опасаетесь ехать туда ночью вдвоем?
— Мы полицейские, Лек.
— Знаю. Я боюсь не за себя. С вами чувствую себя в безопасности и ничего не боюсь. Вы для меня словно Будда.
— Перестань говорить такие вещи.
— Потому что вы не крутой коп? Но я люблю вас за то, что вы для меня сделали, и не могу не прислушиваться к своему сердцу. — Я вздохнул. — Можно узнать, когда мы поедем знакомиться с моей старшей сестрой?
— Когда оба будем готовы — я и ты.
Правда заключалась в том, что я никак не мог набраться смелости представить Лека Фатиме. Стоило потянуться к телефонной трубке, как в мозгу возникала одна и та же картина: она заживо пожирает малыша.
— Слушай, Лек, — продолжал я, — помнишь, ты как-то сказал, что путь транссексуала — из наиболее тернистых и это самая одинокая дорога для тех, кто ее выбирает.
— Я не выбирал. Выбрал дух, спасший мою жизнь.
— Все так. Возможно, и Фатима — избранница того же духа. Но я должен в этом убедиться. У меня такое ощущение, словно твоя жизнь в моих руках.
Лек положил ладонь мне на колено и на мгновение задержал.
— Будда просветит ваш ум. Вы настолько ушли вперед, что почти уже с Ним.
— Я вовсе этого не чувствую. А чувствую совершенно иное — будто развращаю юнца.
Лек улыбнулся:
— Это лишний раз подтверждает вашу святость. Но я должен идти своим путем. То, о чем мы рассуждаем, — моя судьба. Моя карма.
— Справедливо.
— Вы дадите мне взаймы на коллагеновый имплантат для вживления в бедра и грудь?
— Не откажу, — буркнул я.
Клонгтауй — овеществленное тяжкое преступление в форме живописного народотворчества. Талат (рынок) — психологический центр, квадратный акр зеленых зонтов и брезентовых навесов, под которыми на платках бедных женщин разложен злой высушенный перец, вперемешку навалены живые и зарезанные куры, в деревянных клетках ропщут на судьбу утки, в пластмассовых сосудах можно проследить все стадии предсмертной агонии любых разновидностей крабов, задыхающихся на жаре в свежей и подсоленной воде. Прямо на улице мясники разделывают тушу буйвола. Повсюду фрукты: ананасы, апельсины, джекфруты, плоды дуриана, грейпфруты, связки дешевого хлопка и всевозможные инструменты (обычно из такого низкопробного металла, что ломаются при первой попытке что-либо ими сделать). Я объявил личную вендетту нашим отверткам, которые гнутся, точно оловянные. Они скорее вывернут наружу все жилы из того, кто ими работает, чем завернут хотя бы единственный шуруп. И прочее в том же духе.
