Бангкок - темная зона - [22]

— Как она умерла?

— А вы какую для нее запланировали смерть?

Американец резко повернулся и обжег меня взглядом.

— Что, черт возьми, это значит?

Я пожал плечами.

— Вы же сами признали, что испытываете невероятную горечь из-за того, что стали кем-то вроде духовного раба. Состояние психологического рабства неизменно ведет к мыслям об убийстве. Неужели вы в своих фантазиях время от времени не убивали ее? — Я заметил, что американец смотрит на меня во все глаза. — Боюсь, мистер Бейкер, моя методика допроса не вполне соответствует западным стандартам. Вы уж меня простите. Вы же знаете, каковы тайские полицейские — абсолютно никаких познаний в тонкостях криминального сыска, лишь грубая интуиция людей «третьего мира» и то немногое, что нам, на свой народный лад, удалось узнать о человеческой натуре. Признайтесь, вы иногда мечтали ее убить?

Когда он ответил, мне показалось, что нам удалось сделать шаг к другому, более интересному Бейкеру.

— Так ее убили? Ладно, согласен, повинен в черных мыслях на ее счет. Но в эту же категорию вы можете смело занести половину любовников в Бангкоке.

Затем верх взял еще один Бейкер, и на нас обрушился настоящий ураган.

— Так она умерла? Черт побери, меня от вас воротит. Вы приходите сообщить человеку, что его бывшей жены нет в живых, и говорите таким тоном, словно это прогноз погоды, пустяковый фактишка.

Американец выкатил глаза и стал изливать на меня всю свою ярость. Такая реакция была бы убедительна, если бы он только что приехал в страну, но Бейкер живет в Таиланде почти пять лет. Затем последовала окончившаяся победой борьба с собой, и уже спокойнее он произнес:

— Так вы мне скажете, как она умерла?

— Сначала признайтесь, насколько сильно вы удивлены, — попросил я.

Странный, вроде бы бессмысленный вопрос. Именно такой можно ожидать от человека вроде меня. Согласны? Однако ответить на него непросто.

— Насколько удивлен? Что за чушь? — Американец несколько мгновений внимательно меня изучал. — Может, мне стоит пригласить адвоката?

Я обвел глазами комнату.

— Ради Бога. Только они очень много берут. И трудно найти такого, который, скажем так, будет душевно сочувствовать вашим интересам. Вы можете провести много времени в тюрьме, а потом обнаружить, что на мои вопросы все-таки придется отвечать. Думайте — решать вам.

Бейкер поразмыслил и кивнул.

— Лично меня потрясло, что ее убили, но любой, кто с ней знаком, не удивится, узнав, что она ушла из жизни преждевременно.

— Хорошо, — похвалил я. — Пойдем дальше. Каким вы представляли преждевременный уход из жизни вашей бывшей жены? Расскажите подробно. Не спешите.

Молчание, грозящее затянуться, прервал стон, а затем показавшийся мне искренним ответ.

— Любым, какой только доступен воображению.

Я выждал пару секунд, пока он боролся со своими чувствами.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Пару месяцев назад. — Бейкер поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Конечно, я не стану требовать адвоката. Какой смысл? У вас отсутствует система правосудия — ее подменяет система вымогательства. Здесь царит клептократия. Это очевидно всем, кто пробыл в этой стране достаточно долго. — Я вопросительно изогнул брови. — Меня бы поддержала мысль, что вы готовы пойти на небольшие нарушения — исключительно ради того, чтобы разоблачить убийцу и предать правосудию.

Это были не размышления вслух, не поза. Он искал способ пойти на сделку.

— Ничего не могу обещать, поскольку не понимаю, о чем вы говорите. Однако уверяю: если человек ведет себя правильно, я могу быть к нему очень снисходительным.

— Сколько вы хотите?

— Я толкую не о деньгах. Мне необходима информация. Все, что вам известно о ее жизни в Бангкоке.

Бейкер не смог скрыть, что потрясен.

— Вы отказываетесь от денег? — Он вздохнул и недовольно скривил губы. — После того как Дамронг выпустили из тюрьмы, я приехал сюда разыскивать ее. И нашел на Сой-Ковбой в баре, которым владели полицейский и его мать. Увидев меня, она обрадовалась, но предупредила, что в Таиланде наши отношения будут отличаться от тех, что сложились в Америке. Останутся только деловыми. Я стал ее снимать для американских журналов и Интернета. Это была скорее эротика, а не порно. Но иногда мы делали фотографии покруче. Жесткое порно — особая ниша, на такую продукцию поступают персональные заказы от анонимных клиентов. Если заказ был не слишком сложным — скажем, минет, — я пользовался собственным членом и автоспуском фотоаппарата. Для этого мы и встречались. Иногда заказ поступал с моей стороны, иногда — с ее. Ей нравилось, что я у нее и партнер, и фотограф, потому что мы хорошо сработались. Зарабатывали не очень много, но все-таки это была прибавка к моим доходам. — Бейкер повел рукой, давая понять, насколько он просто жил.

— Фото на вашей странице в Интернете?

Он покачал головой.

— Вы не найдете. Мы ее меняли каждую неделю. Наши посетители знали, как нас отыскать и скачать продукцию. А затем страница исчезала. Жизнь некоторых продолжалась не более суток. — Американец пожал плечами.

— Это занятие было для вас обоих побочным заработком?

— Конечно. Восемьдесят процентов поступало ей, но и это были невеликие деньги. У каждого из нас имелась своя работа. — Он посмотрел в окно. — Дамронг отличалась непоседливым характером, ее все время куда-то тянуло. Я перестал спрашивать, где она работает. Знал только, что всеми силами стремится подняться выше. Говорила что-то о престижном мужском клубе на прилегающей к Сукумвит улочке, но, как я уже сказал, не могла долго усидеть на одном месте. Бар, где заправляли полицейский и его мать, она презирала, но ее забавляло соблазнять копа, который дошел до того, что готов был пресмыкаться, только бы она разрешала лизать свою промежность. Она любила повеселиться, когда выпивала рисовой водки. Прекрасно изображала влюбленную, так что тот коп на нее окончательно запал. — Бейкер повернулся ко мне и смиренно улыбнулся. — Как я в самом начале.