Банджо-блюз - [87]

Но, увы, ее надежды были самым грубым образом разрушены довольно скромной заметкой в газете, которую на следующий день после отъезда Уиллоби доставили им из Бартон-парка.

– Ах! – воскликнула миссис Дэшвуд, прижимая ладонь ко лбу и роняя газету. – Этого не может быть!

– Что-то случилось, мама? – мягко поинтересовалась Элинор, отвлекаясь от шитья.

– Нет-нет, это невозможно! – всхлипнула миссис Дэшвуд и указала рукой на газету.

Элинор встревожено посмотрела на мать, вокруг которой уже хлопотала Маргарет, и, не медля, подняла газету с пола. Быстро пролистнув страницы, она в ужасе обнаружила в колонке объявлений следующий текст:

«Уведомляем вас о состоявшемся в субботу бракосочетании мистера Эдварда Феррарса, сына и наследника покойного мистера Феррарса со Слоан-стрит, и мисс Мортон, дочери покойного лорда Мортона с Парк-лэйн».

Газета с тихим шелестом выпала из ее рук, и Элинор без сил опустилась на стул. Она никогда никому не говорила, но после отъезда из Норлэнда надеялась, что вскоре увидит Эдварда в Бартонском коттедже и узнает о его чувствах с большей определенностью. Нет, она была уверена в его нежной привязанности к ней, однако ни один из них никогда не заговаривал о своих чувствах, поэтому Элинор старалась не обольщать себя надеждами. Но между тем известие о женитьбе Эдварда показало ей со всей наглядностью, что глубоко в душе она не переставала надеяться услышать от него предложение, коего некоторое время назад удостоилась мисс Мортон.

Элинор подозревала, что здесь не могло не обойтись без давления миссис Феррарс, но теперь уже было слишком поздно что-либо решать и думать – Эдвард оказался потерянным для нее навсегда.

И когда все эти мысли пронеслись в голове Элинор, повергая ее в еще большую печаль, в комнате, где они с матерью сидели, появилась Марианна. Она, поглощенная своим горем, не сразу заметила, что миссис Дэшвуд полулежит на диване, всхлипывая в платочек, а Элинор сидит у стола с шитьем и безучастно смотрит в стену. Лишь наступив на газету, Марианна осознала, что что-то не так.

– Что случилось?! – вскричала она в страхе. – Неужели... Уиллоби?

Ее голос упал до трагического шепота, но миссис Дэшвуд уже немного пришла в себя и, вновь зарыдав, поведала дочери о трагическом известии, внезапно настигшем их, когда этого никто не ожидал.

– Эдвард?! – ахнула Марианна. – Женился! Но... этого не может быть!

Она обернулась ко все еще безучастно сидевшей Элинор и с жалостью посмотрела на нее.

– Ах! Бедная, бедная Элинор! Как же так! – Марианна заломила руки и со слезами на глазах кинулась на шею сестре. – Теперь мы с тобой обе будем глубоко несчастны до скончания веков! Разве можно жить после такого?!

Ее слова произвели ужаснейший эффект на миссис Дэшвуд, ввергнув ее в горькие рыдания, но одновременно пробудили Элинор от ее ступора.

– Можно, Марианна, – дрогнувшим голосом ответила она. – И мы обязательно будем жить. Возможно, даже как раньше – до того, как узнали Эдварда. Не стоит рыдать о нем, Эдвард – честный человек. Он никогда не обещал мне ничего и не выказывал иных отношений, чем теплая дружеская привязанность. Я буду с благодарностью вспоминать о нем и с радостью увижу его при случае.

– Как! О, как ты можешь быть такой бесчувственной! – воскликнула Марианна, отстранившись от сестры. – Разве же не выказывал он тебе предпочтение перед всеми нами?! Разве не из-за тебя задержался он в Норлэнде?! Разве не ты так высоко отзывалась о его достоинствах и вкусе?!

Элинор закусила губу и кивнула, не в состоянии справиться с волнением, но все же ей удалось взять себя в руки и она ответила:

– Все это так, Марианна. Мы действительно проводили много времени вместе в Норлэнде, но вы тогда были столь погружены в печаль, что у Эдварда просто не осталось иных собеседников, кроме меня. Разве что сестра, но вы и сами знаете, насколько это тягостно для молодого человека его натуры. Он никогда и ничем не давал мне надежд на что-то большее чем дружба, и я искренне желаю ему счастья с мисс Мортон. Не сомневаюсь, что она весьма достойная особа.

Закончив говорить, Элинор тихо всхлипнула и выбежала из комнаты, впервые столь открыто показав свои чувства.

* * *

Следующие дни прошли для Дэшвудов словно в бесконечном дурном сне: Марианна либо плакала, либо тенью бродила в одиночестве по окрестностям, Элинор старалась вести себя как прежде, что удавалось ей с большим трудом, а миссис Дэшвуд и Маргарет, видя все это, могли лишь горько вздыхать и надеяться, что вскоре случится нечто, что вернет радость в их и так уже немало испытавшее семейство.

Сэр Джон и миссис Дженнингс все это время пытались разными способами развеселить Дэшвудов: их приглашали на обеды почти каждый день, сэр Джон старался собрать на них всех знакомых молодых людей, а миссис Дженнингс стала неистощимым источником всевозможных деликатесов – она постоянно присылала в Бартонский коттедж то сушеные вишни, то засахаренные сливы, то апельсиновый мармелад, чем заслужила благодарность миссис Дэшвуд и нежную любовь Маргарет, которая, как и все дети, очень любила сладости. Элинор тоже старалась показать миссис Дженнингс свою благодарность, хоть это и было непросто. Но мало-помалу к концу недели ее боль немного утихла, превратившись в тихую грусть. Марианна же, напротив, с каждым днем распаляла себя все больше и больше, не желая ни посещать Бартон-парк, ни видеть кого-либо кроме сестер и матери. Элинор, видя это, порой остро желала возвращения Уиллоби, хоть и понимала, что это мало возможно.