Бандитский Петербург - [12]

Особняком в воровском сообществе стояли «городушники» – магазинные воры, «работавшие» прямо на глазах продавцов и покупателей. Дело в том, что «городушники» обычно не воровали в тех городах, где жили постоянно, а приезжали гастролировать – естественно, местные воры, хоть и вынуждены были считаться со своими иногородними собратьями, но все же особой привязанности к чужакам не испытывали и при удобном случае «капали» на них в полицию.

24 октября 1900 года в Петербург прибыла шайка «городушников» из Варшавы, возглавляемая опытным рецидивистом Валентием Буркевичем. При Буркевиче были три девушки – Констанция Робак, Антонина Гурная и известная варшавская воровка Текла Макаревич. Вся эта команда сначала украла два бобровых воротника в меховом магазине петербургского городского головы Лелякова на Большой Морской, а потом направилась в Гостиный двор в магазин золотых вещей Митюревой, где при попытке украсть футляр с дорогими серьгами воров задержали и передали полиции. Большие срока тогда были редкостью – Буркевича сослали на 4 года в арестантские роты, Гурная получила 3,5 года тюрьмы, а Розбак отделалась 3 месяцами ареста…

Особую касту составляли конокрады, которые, как ни странно, были наиболее организованны из всех категорий воров. За ними стояла давняя и прочная традиция. Приемы и навыки конокрадства начали складываться аж в XVII веке и передавались из поколения в поколение, что позволило организации конокрадов превратиться в некое «государство в государстве». Эта воровская профессия была, пожалуй, одной из самых рисковых в дореволюционной России – как правило, пойманных конокрадов убивали прямо на месте крестьяне и извозчики, для которых лошади были единственным средством заработать на пропитание. Конокрады одними из первых научились вовлекать в свою деятельность полицейских – для «прикрытия», – и таких случаев известно множество. Их шайки состояли из десятков человек с четко распределенными обязанностями. Одни лошадей крали, другие меняли им внешность (перекрашивали и даже надували через зад в т.н. «золотых конторах»), третьи перепродавали, четвертые прикрывали… В Питере конокрады базировались в районе Сенной площади, но их организация была настолько хорошо законспирированной, что имена ее настоящих руководителей не дошли до наших времен…

Отдельно стоит сказать несколько слов о профессиональных картежниках-шулерах. Преступники этой категории происходили в основном из высших слоев петербургского общества, однако с широким распространением карточной игры стали открываться игорные дома и попроще, чем знаменитый с середины XIX века Петровский яхт-клуб, расположившийся сначала на Троицкой улице, а потом в доме Елисеева на Невском. Шулера попадались достаточно часто, но до суда дело доходило редко – срабатывали связи, да и жертвы, скрывая свою страсть к игре, не особенно были заинтересованы в скандалах. Встречались среди шулеров и выходцы из простонародья. В начале XX века в Петербурге жил известный всему шулерскому миру бывший цирковой борец по кличке Бугай, который со временем открыл собственное игорное заведение вместе с неким бывшим лакеем-шулером, отзывавшимся на прозвище Дубовый Нос. (Традиции дореволюционных шулеров живы и ныне. Подробнее об этом будет рассказано ниже, в разделе «Кунсткамера Петербурга», в главе «Страсти по Степанычу».)

Одних преступников сажали, но на смену им немедленно приходили новые. Легенда гласит, что в начале XX века питерские воры даже создали свою «воровскую академию», в которой заслуженные «марвихеры» обучали мастерству талантливую молодежь. Выпускной экзамен в этой академии сдать было довольно трудно – молодой вор должен был под присмотром наставника вытащить кошелек из кармана выбранной жертвы, пересчитать деньги и положить обратно так, чтобы прохожий ничего не заметил… А молодежь и впрямь подрастала талантливая и, можно сказать, ищущая. В начале нашего столетия петербургская полиция накрыла особую шайку «воров с пением» – в организацию входило 6 молодых карманников в возрасте от 18 до 20 лет, которые завербовали певца-куплетиста. За долю этот певец распевал перед толпой в садах, парках, притонах и трактирах смешные еврейские куплеты, а вся остальная шайка очищала карманы заслушавшейся публики… Другая молодежная шайка промышляла в Таврическом саду и состояла из девочек 14-15 лет и их кавалеров, чуть постарше возрастом, известных полиции по кличкам «Чудный месяц», Васька Босоногий, Кит Китыч (преступная молодежь того времени вообще любила звучные прозвища типа Ванька-Карапузик, Сидор-С-Того-Света, Васька – Черная Метла, Сергей – Мертвая Кровь и т.д.). Шайка эта называлась «Гайдой» и работала следующим образом – девочки крали и попрошайничали, а мальчики страховали. В 1903 году в 15-летнем возрасте начал свой трудный жизненный путь знаменитый питерский карманный вор Григорий Васильев, известный под кличками Гришка-Тряпичник и Гришка-Иголка. Он крал и при царе-батюшке, и при Временном правительстве, и при большевиках. К 1923 году он создал небольшую организацию воров и сам на «дело» уже не ходил, в основном лишь разрабатывал кражи, которых на его «боевом счету» было больше тысячи…