Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [42]

— Это еще не все! Мне нужно остальное!

— Гражданин разбойник! Господин Фэнфэн!.. Клянусь, У нас больше ничего нет, — взмолился папаша Винсент, а жена его принялась издавать стоны, способные разжалобить даже камень.

— Остальные деньги! Быстро, черт вас побери!

— Больше нет ни единого су! Сжальтесь, добрый господин Фэнфэн! Мы разорены… Пойдем по миру просить кусок хлеба!..

— Тащите старуху в огонь! — не терпящим возражений тоном скомандовал Главарь.

— Ну, давай же, старая карга! Пошевеливайся, у меня просто руки чешутся, так мне хочется… — взвизгнула Дылда Мари, но предводитель быстро оборвал ее.

— Молчать, когда я разговариваю!

Намазанная маслом и свечным жиром кожа на ногах мученицы вспыхнула как пакля, затрещала и лопнула, обнажив сухожилия, тотчас скукожившиеся и затвердевшие. Отвратительный запах горелого мяса смешался с густым дымом и заполнил комнату. Издавая страшные вопли, несчастная женщина извивалась и подскакивала на месте.

— Довольно!.. Убейте меня!.. Горшок… О, Боже мой! Горшок для масла!.. Убейте же меня! Не могу больше так мучиться!.. Я никому не делала зла!.. Господи Боже мой! Я всегда Тебе молилась!.. Горшок для масла… Горшок… внизу, в шкафу…

— Довольно! — объявил Главарь. — Кубышка наша.

Рыжий погасил горящие ноги старухи, бросив на них одеяло. Главарь, получив нужные сведения, взял свечу и отправился в спальню. Там он открыл скрипучие дверцы шкафа и среди сушеных яблок и мушмулы нашел горшок с топленым маслом, на который грабители, обшаривая дом, разумеется, не обратили внимания. Схватив горшок и почувствовав, что тот весьма тяжел, он понес его к очагу.

Легким ударом кирки Главарь разбил горшок, откуда выпал увесистый мешочек из добротного холста, покрытый масляными пятнами. Бандит ловко распутал бечевку и с проворством опытного крупье пересчитал деньги — триста золотых монет, каждая достоинством в двадцать четыре ливра, что в сумме составило семь тысяч двести ливров. Подойдя к старику, чьи покрасневшие глаза уже были не в силах проливать слезы, а беззубый рот беззвучно открывался, он со свойственной ему жестокой иронией сказал:

— Однако, ты хитрец, старик! Спрятать целое состояние под четырьмя фунтами масла не каждый додумается! Признаюсь честно, я чуть не попался на твою удочку. Надеюсь, разбойники, вам этот урок пойдет впрок. А теперь можете повеселиться, вы ведь за этим сюда пришли.

В этих словах, страшный смысл которых старик не сразу понял, заключался смертный приговор. Ибо настала минута, которой Рыжий из Оно ждал, чтобы завоевать сердце своей красотки. Он вытащил из кармана огромный нож с костяной рукояткой. Неторопливо раскрыв его, разбойник жеманно, подражая придворным, протянул нож Дылде Мари. Устремив на нее горящий взор, он спокойно произнес:

— Прошу, дорогая! Начинай.

Дылда Мари взяла нож и подошла к полумертвому от страха папаше Винсенту, который хрипло умолял:

— Господи! Смилуйся надо мной! Они сейчас перережут мне горло!..

— Совсем чуть-чуть, это не страшно! — жестоко усмехнулась красотка.

С этими словами она обвила своими длинными напудренными волосами голову старика, с ужасом смотревшего на нее, откинула ее назад, словно барану, обнажила горло и одним ударом перерезала мускулы, трахею, вены, артерии, все — даже позвоночник! Фонтан густой крови забрызгал кружева разбойницы, которая с раздувающимися ноздрями обнажила зубы в кровожадной улыбке, скалясь словно гиена, дорвавшаяся до добычи.

— Кровищи-то! Такая старая свинья, а сколько крови! — проговорила Дылда Мари, пьянея от удушливых испарений и с жестокостью каннибала вдыхая запах смерти.

Старик перестал биться в конвульсиях, и мертвое тело с глухим стуком упало на пол. Девица вытерла нож о грудь несчастного и вернула оружие Рыжему, одобрительно наблюдавшему за ее действиями.

— Хорошая работа, дочь моя! Честное слово, ни живодер, ни мясник не сумели бы сработать лучше. Надеюсь, теперь ты довольна?

— Теперь да! Клянусь, такого я никогда прежде не испытывала!.. Согласна, Рыжий, ты станешь моим муженьком, а я снова пойду на дело.

— И когда же свадьба? — спросил Толстяк Нормандец.

— Через день, — ответил Главарь. — А завтра встречаемся в лесу Ла-Мюэт. Нормандец, здесь пятнадцать тысяч и несколько сотен ливров. Отнеси их Пиголе, пусть запрет в сейф.

— Будет сделано, Главарь, уже иду.

— А теперь, голубки, в путь.

Рыжий из Оно и Дылда Мари, взявшись под ручку и непрерывно целуясь, направились к выходу. За ними шел Главарь, а последним — Толстяк Нормандец. Вдруг он заметил лежащую на полу несчастную мамашу Маргариту с обгоревшими до колен ногами, из груди старухи рвались предсмертные хрипы.

— Вот, — проворчал Толстяк Нормандец, — Дылда Мари могла бы доделать всю работу. Ну, да ладно, в конце концов, одним больше, одним меньше, все едино, к тому же старуха перестанет мучиться.

И, вытащив нож, он хладнокровно перерезал мамаше Маргарите глотку. Из мертвых глаз старухи еще долго лились безмолвные слезы.

ГЛАВА 10

Совершив ужасное преступление в Тупике, Главарь, покидая сообщников, отправлявшихся к Пиголе, приказал на следующий день вечером собрать всю банду в Департаменте Ла-Мюэт.