Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [40]

Можно смело сказать, что это был образец типичного сельского жилища, сегодня благополучно канувшего в Лету[37]. Однако в начале прошлого века в таких усадьбах жило немало французских крестьян. В ней все было маленькое, в том числе и двор, обнесенный сплошным забором с одними воротами. Во дворе было полно навоза, и, чтобы попасть в дом, приходилось пробираться по чавкающей под ногами жиже. Посреди стояли навес для свиней, хлев для коровы и осла, амбар и само хозяйское жилище.

Все крытые соломой, душные и темные постройки были низенькие, покосившиеся и выглядели очень жалко. Хозяйский дом казался таким крохотным, что, глядя на него, невольно хотелось спросить, как в нем вообще могли ютиться люди. Буквально распластавшийся под растрепанной кровлей, поросшей ирисами и заячьей капустой, дом был разделен на две части — жилую комнату и спальню. В жилом помещении делалась вся работа по дому: там была и кухня, и прачечная, и пекарня, и столовая. Дверь, выходившая прямо во двор, делилась поперек на две части, и верхняя, закрывавшаяся на щеколду, днем всегда стояла открытой.

Обстановка внутри также была обычной — массивный стол, несколько грубо сколоченных ольховых стульев, выкрашенных красным, дубовый ларь, буфет с горкой, где стояли разноцветные расписные тарелки, и большие стенные часы с тяжелым медным маятником, занимавшие всю стену от верхней балки до утоптанного земляного пола. По стенам тут и там были развешаны кое-какие инструменты: печная лопатка, кочерга, маленькая кастрюлька из желтой меди, чтобы варить младенцам кашу на огне, когда вместо дров в очаге горят сухие виноградные лозы, бочарный натяг, буравы, пила с масленкой для ее смазки. В углу стояла большая тяжелая кровать, скрытая за занавесками из зеленой саржи, пожелтевшими от постоянного дыма, который упорно не желал выходить в трубу, а расползался по всей комнате.

В хижине, где всегда царил полумрак, нищета была скорее видимая, чем реальная, ибо хозяева считали необходимым во что бы то ни стало казаться бедными. Когда наступал день, свет с трудом проникал через маленькие толстые квадраты зеленоватого стекла, вставленные в единственное окошко, поэтому рассмотреть, что находилось внутри, было почти невозможно. Внутри пахло грязью, потом, сывороткой, яблоками, сыром и шафраном, отчего горожан обычно начинало тошнить, и они бежали прочь. Таково было жилище, именуемое Тупиком, где мирно и счастливо жили добрейшие старички, супруги Менаже. Обоим было уже сильно за шестьдесят.

Папаша Винсент и мамаша Маргарита владели этой хижиной и пятнадцатью арпанами плодородной земли, и никому ничего не были должны. Старики слыли богачами, а бережливость их граничила со скупостью. Дети их умерли во младенчестве, и хотя у супругов Менаже остались только дальние родственники, это не умаляло их стремления экономить во всем. Добрейшая женщина выкормила десятка два детей местных буржуа. Все полученные за это деньги она копила, и сумма получилась внушительная. На протяжении двух лет мамаша Маргарита ухитрялась откладывать по двадцать пять франков в месяц. Кроме того, она получала немало подарков, также пополнявших семейную казну. В наши дни было бы удивительно, что старики круглый год, даже зимой, по-прежнему живут на отшибе, но в те времена это считалось обычным явлением. Мало кто переезжал с места на место, никто не пытался устроиться даже с элементарными удобствами, люди питались буквально воздухом и сидели в своих домах, словно улитки в раковинах.

В хозяйствах, подобных Тупику, в месяц расходовалось не больше двадцати су! Дома и на ферме производили все необходимое — хлеб, вино, свинину, масло, сыр, дрова, коноплю для выделки полотна и пошива одежды. Покупали только немного свечей и мыла, серные спички, соль, перец и раз в год пару сабо. Все, что не потребляли сами, продавали, а деньги копили. Поэтому во время Революции, ко всеобщему удивлению, великолепные поместья часто покупали люди, которым еще совсем недавно подавали милостыню. Отсюда вели свое происхождение и тайники, полные денег. Поджигатели поистине адским чутьем вынюхивали припрятанные кубышки, и хозяева, не выдержав изощренных пыток, открывали, где хранят деньги.

Несмотря на то что Менаже, как и большинство крестьян того времени, слыли скуповатыми, супруги пользовались огромным уважением во всей округе. Люди отзывчивые, всегда готовые потратить силы и время, чтобы помочь нуждающимся, они, невзирая на возраст, нередко проводили ночи у изголовья больных, позволяли беднякам подбирать виноград, оставшийся у них на виноградниках, и никогда не отказывали в помощи соседям. Стариков все любили и уважали, и даже бродяги никогда не причиняли им беспокойства.

Можете представить удивление Рыжего из Оно, Толстяка Нормандца и Дылды Мари, прекрасно знавших всех в округе, когда Главарь, прежде чем пуститься в путь, сказал:

— Сегодня идем в Тупик.

— Такое нам бы и в голову не пришло, Главарь, — заметил Рыжий. — В этой старой халупе и ста ливров не найдешь.

— Ты бестолков, мой мальчик, и видишь только то, что тебе хотят показать. Неужели я похож на человека, который работает из любви к искусству? Может, ты считаешь, что у меня нет подробной переписи жителей департамента Ла-Мюэт, его окрестностей и кантонов, где указаны имена, возраст, занятия, а также