Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [243]

— Хорошо, если хотите, я открою свое подлинное имя. Но только вам одному, и при условии, что это останется между нами. Вы сами решите, может ли это имя звучать на процессе. Не думайте, однако, что я снова выдумываю. Я представлю подтверждение всему, что скажу.

Никто не узнал, о чем бандит рассказал председателю суда, но секретари заметили, что гражданин Марнуа, вернувшись на заседание, был необыкновенно бледен и его руки дрожали. Как бы там ни было, Главарь поджигателей, Фэнфэн, Красавчик Франсуа, Жан Оже, Франсуа Жироду был в конце концов записан в материалы дела под именем Жана Оже.

К этому моменту он находился под следствием больше года. Скоро мы узнаем, зачем негодяй открыл гражданину Марнуа свое имя. Как было сказано выше, тюрьмы Шартра уже не вмещали всех подсудимых. Несмотря на все заботы городских властей, такое скопление подонков общества, страдавших самыми грязными пороками и ужасными болезнями, покрытых паразитами, не могло не вызвать эпидемий, усиленных зловонием и сыростью в камерах. Разразилась дизентерия, которая, опережая правосудие, уничтожила многих бандитов. Среди прочих погибли Пьер Буйи, называемый Папаша Лапьер, Бэун, известный как Толстяк Босеронец, Анри Жилле по кличке Анри Врун, Алексис Удебен, он же Рыжик из Анжервиля, Пьер Руссо, он же Пиголе, Жан Батист Мансо — знаменитый Батист Хирург, подручные из Рамулю и Буасо Пьер и Этьен Тевеноны, папаша Элуи, Франсуа Фейе по кличке Посмотри по Углам, Хромой Толстяк — Франсуа Жийо, Жюльен Бюисон, он же Жюльен Однорукий, Жюльен Жоаниго, известный как Жюльен Бретонец, подручная банды в Эпре, вдова Реноден, Франсуа Лежен — знаменитый Кюре из Оборванцев, Жак Мобер по кличке Четыре Су и многие другие. Всего болезнь скосила восемьдесят семь бандитов. Тюремный врач, гражданин Мари-Сент-Урсен, принял энергичные меры, чтобы избавиться от заразы — приказал привести в порядок помещения, улучшить пищу и назначить постоянных санитаров. Все это было крайне своевременно, так как дизентерия свирепствовала уже во всей тюрьме и грозила перекинуться на город.

Фэнфэн, днем и ночью мечтавший о побеге, увидел в эпидемии прекрасную возможность привести в исполнение план, о котором неотступно думал. Несмотря на непрерывную слежку главарь поджигателей вел активную переписку как с внешним миром, так и с верной Розой Биньон, содержавшейся с другими женщинами в Кармелитской тюрьме. Надзиратель Жозеф Френ перехватил несколько записок, но сколько их ускользнуло от внимания усердного и неподкупного служителя!

В один прекрасный день Фэнфэн заявил, что заболел. Так ли это было на самом деле, или же он умело изображал недомогание, но его немедленно перевели в лазарет, примыкавший к главному зданию тюрьмы. Прочные железные решетки защищали окна, находившиеся на высоте четырнадцати метров, однако сама постройка не отличалась крепостью — в любой стене легко можно было пробить ход наружу. Фэнфэн провел на больничной койке около двух недель, жалуясь на сильную слабость, прикидывался умирающим и заставил поверить врача и его ученика, гражданина Ори, в то, что жить ему осталось недолго. На самом деле бандит, хоть его и посадили на диету, не голодал и поддерживал силы, покупая втридорога жалкие порции других узников. Надзиратель Френ, ни на минуту не теряя бдительности, внимательно наблюдал за странным больным, который выделялся своим цветущим видом на фоне остальных пациентов, походивших скорее на привидения. Френ при свидетелях обратился к врачу Мари-Сент-Урсену, и впоследствии эти слова попали в материалы следствия:

— Красавчик Франсуа и вполовину не так болен, как притворяется. Его следовало бы как можно скорее выписать из лазарета.

Лекарь высокомерно промолчал и не обратил никакого внимания на слова надзирателя. Четыре дня спустя Френ, как всегда, делал обход и не заметил ничего необычного. Это было 10 мессидора VII года, в десять часов вечера. Около полуночи санитары Луи Клод Лорье и Жак Масо отправились спать, хотя последний в тот день дежурил и ни под каким предлогом не должен был отлучаться из лазарета. В четверть второго гражданин Арди, капрал подразделения восемьдесят седьмой бригады, несшей караул в тюрьме, разбудил надзирателя:

— Скорее, кто-то сбежал!

Френ выскочил на улицу и увидел при свете фонаря свисавшую над воротами до самой земли веревку, которая была сплетена из простыни, порезанной на лоскуты.

— Это окно лазарета!.. Тысяча чертей! Где Фэнфэн?!

Ворвавшись в помещение, где находились больные, караульные увидели, что дежурного санитара нет на месте, а в стене зияет отверстие высотой в пятнадцать с половиной и шириной в восемь дюймов, откуда спускалась веревка, привязанная к ножке кровати. На земле под окном валялись обуглившиеся обломки досок, которыми были обшиты стены, — пленники не сумели сломать их и просто-напросто прожгли. В лазарете недосчитались двоих — разбойника Пьера Буле по кличке Дюран Овернец и Фэнфэна. С того момента как капрал обнаружил веревку, прошло не больше пяти минут.

Не теряя головы и не тратя времени на упреки, надзиратель приказал капралу и двум стрелкам следовать за ним, поднял тревогу, и вскоре городские ворота закрылись. Но было слишком поздно.