Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [241]

Пьер-Паскаль Вассёр, который, не помня себя от радости, первый раз подписывается как

Лейтенант национальной жандармерии».

Эпилог ИСКУПЛЕНИЕ

ГЛАВА 1

Прошел целый год. Как и предполагал Вассёр, дело Оржерской банды оказалось долгим и сложным. В самом начале процесса, прогремевшего на всю Францию, председателю суда Шартрского округа было передано исключительное право на ведение процесса. Заключение Кассационного суда, принявшего это решение, представляет исключительный интерес и заслуживает того, чтобы быть приведенным полностью.

«Именем Французской Республики, Единой и Неделимой,

Приветствие нынешнему и грядущему поколениям.

Комиссар органа исполнительной власти при Кассационном суде заявляет, что в ночь с 15 на 16 вантоза[95] этого года произошло убийство гражданина Фуссе, фермера из Мийуарда. При расследовании этого преступления выяснилось, что был совершен целый ряд чудовищных преступлений, виновники которых найдены и в настоящий момент в количестве ста пятидесяти двух человек содержатся в тюрьмах города Шартра. Благодаря уликам, находящимся в руках мирового судьи города Оржера, в чьем округе произошло убийство гражданина Фуссе, можно надеяться, что вскоре все арестованные бандиты будут переданы в руки правосудия.

Все они обвиняются во множестве преступлений, многие из которых были выявлены в ходе предварительных допросов и благодаря добровольным признаниям некоторых заключенных. Отдельные шайки, действовавшие в департаментах Эр-и-Луар, Эр, Сена-и-Уаза и Луаре, представляют собой единое сообщество, во главе которого стоит вожак. В преступлениях, совершенных под его командованием, участвовали все члены банды.

Вышеупомянутые злодеяния были совершены после провозглашения закона от 29 нивоза и, следовательно, должны рассматриваться обычными уголовными судами. Однако расследование столь значительного дела не может быть разделено между несколькими судами. Все действующие лица и сами преступления тесно связаны между собой. Легко можно представить, сколько ценных для следствия деталей будет упущено и как исказятся факты обвинения, если всех подсудимых придется препровождать в судебную инстанцию того департамента, где было совершено преступление, не говоря уже об огромных расходах, которые придется понести Республике, чтобы обеспечить перемещение преступников и свидетелей. Этого нельзя допустить и с точки зрения общественной безопасности, так как при постоянном переводе подсудимых из одной тюрьмы в другую не исключены попытки побега. Оставшиеся пока на свободе члены банды прибегнут к насилию, чтобы спасти своих сообщников и предотвратить новые разоблачения.

Следовательно, необходимо, чтобы Кассационный суд передал полномочия вести расследование по делу об оржерских бандитах суду какого-либо одного департамента. Нам представляется, что это должен быть Эр-и-Луар, так как последнее преступление, повлекшее за собой многочисленные аресты, произошло именно в этом департаменте, и т. д.»

Чтобы удовлетворить просьбу органа исполнительной власти, Кассационный суд назначил Эр-и-Луар местом расследования преступлений поджигателей, немалая часть которых была арестована стараниями мирового судьи города Оржера. Все полномочия по ведению дела были переданы Уголовному суду вышеупомянутого департамента и представителю судебной полиции, председателю суда города Шартра.

Убийство на ферме Мийуард, относящейся к кантону Оржер, получило название Оржерское дело, а все члены банды, участвовавшие в совершении упомянутых преступлений, стали именоваться Оржерские бандиты.

Расследование требовало допроса бесчисленного количества свидетелей и подвигалось крайне медленно. За исключением Кривого из Жуи, который давно во всем сознался, и Рыжего из Оно, чье хвастовство доходило даже до того, что он приписывал себе преступления, которых не совершал, большая часть арестованных отказывалась признаваться в содеянном. Иногда они сознавались в каких-то вымышленных преступлениях, потом начинали все отрицать, издеваясь над судьями и стараясь любым способом вывести их из равновесия. Почти все бандиты выказывали невероятный цинизм и, когда их наконец уличали при помощи неопровержимых доказательств, начинали похваляться совершенными злодеяниями, преувеличивая жестокость содеянного, словно получая какое-то дикое наслаждение от того ужаса, который внушали окружающим. Лишь один разбойник выказал если не раскаяние, то хотя бы тень его, что привело судей в недоумение, так как меньше всего этого можно было ожидать от Толстяка Нормандца, верного пса главаря поджигателей.

В один прекрасный день, умело направляемый умным и неподкупным Жилем Марнуа, который тогда занимал пост председателя суда, разбойник поддался необъяснимому порыву, который иногда заставляет преступников открывать самые сокровенные тайны.

— Мое настоящее имя, — начал он, — Жак Бувье. Сорок шесть лет назад я родился в Сен-Кристоф-де-Майенне и, потеряв родителей, четырнадцати лет от роду занялся воровским ремеслом. Год спустя, попрошайничая и подворовывая, я проходил через деревушку Анжу и повстречал отвратительную женщину, сообщницу бандитов, которая вербовала молодых людей. Она разрешила остаться у нее. Через несколько дней разбойники взяли меня на дело — я должен был караулить, пока они грабили чей-то дом. Всего оттуда унесли полторы тысячи ливров серебром, огромное количество одежды и постельного белья. Мне достались какие-то обноски, но бандиты пообещали, что я получу хорошее вознаграждение, если не буду болтать и стану выполнять все, что скажут.