Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [216]

В это время Вассёр и пятеро его гвардейцев услышали в лесу приближающийся шум, похожий на быстрые шаги множества людей.

— Мерзавцы решили атаковать! — сказал сержант, кусая в бессильной ярости усы. — Друзья, будьте готовы к нападению. Если нам не удастся спастись, постараемся продать свою жизнь подороже!

Прогремел оглушительный залп, который, однако, не причинил никакого вреда гвардейцам, так как они распластались на земле и были не видны противнику. Сразу вслед за выстрелами раздались дикие вопли и крики, которые, как и предыдущая пальба, должны были устрашить маленький отряд. Из кустов, потрясая оружием и испуская ужасные проклятия, выскочила толпа оборванцев. Не меньше шестидесяти головорезов окружили гвардейцев. Вассёр, увидев, что все кончено, вскочил на ноги, словно внутри него распрямилась какая-то пружина, выхватил саблю и крикнул громовым голосом:

— Солдаты, ко мне!.. Встретим врага лицом к лицу!

Все, кто мог стоять на ногах, сплотились вокруг бесстрашного командира. Раненые крепче сжали эфесы и в молчании, блестя глазами, ждали атаки, в трагическом исходе которой никто не сомневался.

Во главе бандитов стоял высокий человек, которого гвардейцы приняли за самого Фэнфэна. Это был Толстяк Нормандец, хрипло прокричавший:

— Смерть легавым! Вассёра взять живым!

Разбойники с обнаженными штыками и саблями бросились на отважных гвардейцев, которые отчаянно защищались, собрав последние силы.

Однако не все солдаты мужественно сражались в последнем бою. Герен, предавший командира и своих товарищей, негодяй, опозоривший звание жандарма и до сих пор не принимавший участия в перестрелке, наконец сбросил маску. Опустив саблю, он поднял левую руку к правой щеке и, подняв пальцы в форме буквы «V», крикнул:

— Осторожней, я свой! Я знаю огненный знак и щиплю травку.

— Тогда иди на нашу сторону, — ответил Нормандец, — да поживее!

— Мерзавец! — взревел в бешенстве сержант. — Я так и знал!

— Но-но! — насмешливо отвечал Герен. — Каждый за себя!

С этими словами предатель собрался перебежать к разбойникам, которые расступились, чтобы принять его в свои ряды. Отойдя всего на несколько шагов от того места, где только что сражались и гибли его товарищи, Герен вдруг схватился за грудь и с хрипением тяжело осел на землю. Возмущенный до глубины души Вассёр, презрев опасность, бросился вслед за негодяем и по самую рукоять вонзил ему в спину саблю. Окровавленный клинок вышел наружу между кожаными ремнями, стягивавшими грудь бывшего жандарма.

— Умри, Иуда! — воскликнул сержант. — Тебе не удастся воспользоваться плодами твоего предательства!

Но удар, который он нанес, был такой силы, что сабля осталась в теле Герена, а пистолеты сержанта были пусты. Трое гвардейцев заслонили командира, собираясь защищать его до последней минуты. Бандиты, обрушив на отважных солдат град ударов, сломили их сопротивление и, повалив на землю, с животной яростью растерзали в клочья. Вассёр остался один на один с врагами!

— Живьем! Его брать живьем! — снова раздался приказ Нормандца.

Грязные лапы негодяев вцепились в мундир сержанта, кто-то повис на его плечах и начал заламывать руки. Не теряя мужества, Вассёр отбивался изо всех сил, но вдруг пошатнулся и вот-вот должен был упасть. В эту минуту раздался невнятный шум и высокая темная фигура метнулась через всю поляну туда, где, окружений негодяями, погибал командир гвардейцев. Рука, сжимавшая горло сержанта, была отсечена одним ударом как сухая ветка, и разбойник с воем бросился на землю, размахивая окровавленным обрубком. Другой бандит рухнул с головой, рассеченной надвое до самых ушей. Третьему незнакомец полоснул саблей по горлу и почти снес голову, оставшуюся висеть на лоскутьях кожи. Не прошло и нескольких мгновений, а на земле уже валялись три бандита.

— Назад, подонки! Назад! — прогремел мощный голос, звук которого заставил отступить самых бешеных головорезов. Неизвестный, до сих пор яростно крушивший противника, остановился на мгновение, и его удалось разглядеть. Это был высокий молодой человек с развевающимися волосами и печальным лицом. Он сидел верхом на сером взмыленном коне, раздувавшим ноздри и поводившим боками от неистовой скачки. Юноша вращал саблей так, что казалось, будто его окружало сияние. Скакун, роняя с морды клочья пены и грызя удила, снова сорвался с места, взвился на дыбы и принялся брыкаться и кусаться, в то время как всадник, олицетворявший собой гибель, беспощадно рубил бандитов направо и налево, внося смятение в их ряды, и сумел освободить сержанта.

Как человек, столкнувшийся со смертью лицом к лицу, никогда не бледневший при виде опасности, Вассёр вздохнул полной грудью и произнес, узнав своего спасителя:

— Я знаю только одного человека, который может так управляться с саблей! Это мой бывший враг из Тресонвильского леса. — И, воздавая должное за оказанную услугу, добавил: — Гражданин, благодарю от всего сердца!

Сержант, почувствовав свободу, тут же подобрал чью-то саблю и примерился к рукояти, испытывая глубокое удовлетворение от того, что снова держит в руках оружие.

Описание этих событий заняло довольно много времени, хотя на самом деле они произошли в мгновение ока. Жан де Монвиль, узнанный сержантом, снова закричал во всю мощь своих легких: