Банда отпетых дизайнеров - [5]

– Ну, драпаем?

– Гля, какие пижонские брючки! – молвил знаток моды Гена, завистливо оглядев белоснежный наряд осиротевшего собачьего хозяина. – И рубашечка новая!

– Не здесь же! – резонно возразил Вовчик, затравленно оглядевшись. – А ну, увидит кто!

– Помоги! – снова сказал Ультяков, подхватывая бессознательного парня под мышки.

Две минуты спустя мотороллер с фанерной будкой протарахтел в обход жилой многоэтажки, нырнул в подворотню, вывернул на оживленную улицу и затерялся в транспортном потоке.

3

– Тук-тук! Кто в теремочке живет? – громко спросила я, протискиваясь в офис.

Никто не отозвался, что было довольно странно, потому как в дверях я опрокинула металлическую стремянку, и она грохнулась на кафельный пол, как подбитый аэроплан-этажерка. В прошлом месяце наше рекламное агентство переехало в новое помещение – аж из трех комнат с санузлом, и теперь мы существовали в условиях глобального ремонта. Наш директор Михаил Брониславич, подбадривая персонал, обещал, что по завершении ремонтных работ мы начнем жить как короли – широко, с размахом. Пока что любые попытки размахнуться приводили к обрушению разнообразных предметов.

В большой комнате, где согласно официальной версии с девяти до восемнадцати часов сидят два менеджера по рекламе и один редактор, то есть я сама, было пусто. Катя и Люся еще не прибыли. Бронич тоже опаздывал, на двери кабинета шефа болтался прелестный навесной замочек, которыми любят оснащать свои почтовые ящики недоверчивые старушки. Какая-то жизнь вяло проистекала только в дальней комнате, которая до перевода жилого помещения в нежилое была просторной темной кладовой, а теперь громко именовалась «Аппаратная № 1». При этом второй аппаратной у нас не было и не планировалось, да и в первой аппаратуры было не густо: один компьютер, правда, очень хороший. Его наш скуповатый шеф купил, жалобно стеная и одновременно озвучивая надежды на скорейшее возмещение понесенных затрат за счет прибылей от производства графической продукции и видеороликов. За компьютер воссел шикарный юноша Андрей Сушкин, получивший в нашей табели о рангах звание видеодизайнера.

У Андрюхи густые темные волосы, стриженные «под горшок», скуластое кошачье лицо, желтые рысьи глаза и черные соболиные брови прямыми шнурочками. В его облике явственно угадывается хищник, и это вызывает нервный трепет у прекрасных дам. У меня лично на красавцев-дизайнеров стойкий иммунитет, выработавшийся благодаря многолетнему существованию бок о бок с братцем Зямой, но Катька с Люськой поначалу кокетничали с новым сотрудником напропалую. Увы, процесс этот имел односторонний характер. Наш Эндрю гораздо больше интересуется поисками в Интернете новых образцов высокого рекламного искусства, нежели банальным флиртом. Чтобы привлечь его внимание к своей особе, девушка должна обладать чем-то большим, чем лицо кинодивы и фигура топ-модели, но чем именно, мы пока еще не поняли. Общение с Андреасом дополнительно осложняется его манерой вести преимущественно ночной образ жизни и появляться на рабочем месте тогда, когда нормальные сотрудники уже готовятся покинуть трудовые посты. Застать Эндрю на работе поутру – редкая удача. Сегодня, однако, он должен был явиться спозаранку, чтобы закончить суперсрочную работу.

– Ку-ку! – сказала я, внедряясь в аппаратную.

И снова не получила ответа, потому что Андрюха спал за компьютером, уронив буйную головушку на планшет. Сон видеодизайнера был беспокоен, голова его ворочалась, и включенный планшет дисциплинированно реагировал на эти движения, создавая на мониторе затейливую абстрактную картину, в самом центре которой смутно угадывался отпечаток ушной раковины.

– Андриян, проснись! – позвала я, пощекотав спящего за вторым ухом, не охваченным творческим процессом.

– Аа-а? – хрипло отозвался Сушкин, поднимая голову.

Он посмотрел на меня, но, кажется, не узнал. Андрюхины глаза были узкими, припухшими и имели мутно-зеленый, с красной искоркой цвет давно не мытой винной бутылки.

– Ты пьянствовал, несчастный? – весело посочувствовала я.

– Пьянствовал ли я? – Эндрю сполз пониже, осторожно устроил голову на спинке кресла, поднял очи к потолку и глубоко задумался.

Никуда особенно не торопясь, я включила электрочайник, приготовила два кофе, поставила дымящуюся чашку рядом с вялой дланью видеодизайнера, села на свободный стул и еще через минуту дождалась ответа на свой вопрос.

– О, да! – признался Андрюха.

– Где и с кем? – поинтересовалась я просто потому, что мне казалось логичным развить вялотекущую беседу именно в этом направлении.

Сушкин снова замолчал и снова надолго. Я успела выпить кофе, сходила помыть чашку, вернулась, и только к этому моменту Андрюха созрел для продолжения разговора. Мало-помалу выяснилось, что пил он по поводу собственного дня рождения в дружной мужской компании, в режиме мальчишника. Выездная сессия мужского клуба проводилась у родни в станице, название которой Андрюха забыл напрочь. Смутные воспоминания остались у него и об обширной программе праздничного мероприятия, включавшей расширенную дегустацию станичного самогона, акробатические упражнения в стогу и романтическое ночное катание на тракторе по картофельному полю. С кем он кувыркался на сене, а с кем рассекал по кочкам на тракторе, Андрюха не помнил.