Бамбуковая крепость - [2]

Вьетнамские города, как правило, не имеют даты основания. Они постепенно вырастали из деревень, и временную грань, отделявшую деревню от города, определить трудно. Исключениями могут служить лишь Хайфон и Далат. Один как порт, другой как курорт были заложены колонизаторами. С относительной определенностью можно назвать время возникновения важных административных и торговых центров, таких, как Ханой, Хюэ, Сайгон. Там в сельском окружении строились военные крепости и дворцы правителей, и эти сооружения можно считать началом отсчета истории города.

Но никто не может сказать, с какого времени группу сельских общин на берегу реки Чали с рынком посредине стали именовать городом, принявшим название всей провинции Тхайбинь. Может быть, с тех пор, когда в 30-х годах нашего века здесь поднялась серая глыба католического собора? Но не меньшие по величине и помпезности соборы можно увидеть во многих деревнях дельты реки Красной. А может быть, когда в том же десятилетии среди кустарных мастерских, существовавших в деревне издавна, был построен небольшой цементный завод?

Так или иначе, но сейчас уже и по внешнему облику это город. Собственно городские постройки его молоды, что сразу видно по архитектуре: приятные кварталы жилых «пятиэтажек», будто (сложенное из пчелиных сот здание местной радиостанции, красивая современная гостиница, в номерах которой кондиционеры «Баку» создают прохладу в самые душные ночи тропического лета. Все это построено в 70-е годы, после того как прекратились американские бомбардировки Северного Вьетнама. Новый Тхайбинь помогли спроектировать и построить болгарские специалисты.

Накануне второй мировой войны в провинциальном центре жило около полутора тысяч человек — меньше, чем в любой сельской общине. В 1960 году его население было уже в десять раз больше, а в 1982 году — 50 тысяч. В конце 70-х годов новый цементный завод стал ежегодно давать семь тысяч тонн продукции.

Приведенные здесь цифры стремительного роста Тхайбиня могут создать впечатление, что это нетипично молодой город древнего Вьетнама. Это не так. Я не случайно избрал темой рассказа именно провинцию Тхайбинь — в ней все самое типичное, в том числе и город. Там действуют механические мастерские по ремонту сельскохозяйственной техники и изготовлению слесарных инструментов, запчастей к велосипедам, бытовых металлоизделий. Есть небольшие кондитерские предприятия, продолжает работать открытая еще французами фабрика по перегонке спирта. Но славу Тхайбиню создают все же его мастера-ремесленники. Их руками делаются знаменитые тхайбиньские джутовые и шерстяные ковры, искусно сплетенные циновки, затейливая вышивка, кирпич, черепица.

В 12 километрах от Тхайбиня на берегу реки Тиен-хынг находится община Нгуенса, с которой мы и познакомимся поближе.

«Община» и «деревня» — с далеких времен эти два обозначения существуют параллельно. Иногда они полные синонимы, но чаще нет. Деревня во Вьетнаме, как и всюду в мире, это большая группа крестьянских жилищ, стоящих рядом друг с другом. Община же — социальное и административное понятие, и она может включать в себя несколько близлежащих деревень. Именно община веками была самостоятельной и замкнутой от внешнего мира ячейкой вьетнамского общества. Перед государством она выступала как единое целое и государство не вмешивалось в ее внутренние дела. Во Вьетнаме до сих пор бытует старая поговорка: «Императорские законы уступают обычаям деревни».

Почему — «община»? Потому что примерно до XVI века у всех ее обитателей была общая земля. Она не принадлежала никому и в то же время принадлежала всем. Община отвечала перед властями страны за воинскую и трудовую повинность, платила налоги. Каждый взрослый мужчина полноправно участвовал в решении внутренних проблем общины. Но вне ее он был никто.

После завоевания Вьетнамом независимости от китайских феодалов в X веке императорский двор, естественно, стремился укрепить свою власть над общиной. Правительство стало назначать своих чиновников в каждую деревню. Но они играли только роль посредников между общиной в целом и государством. Власть в общине по-прежнему принадлежала выборному совету старейшин. С XV века выборный глава общины заменил назначаемого императорским двором чиновника.

Историки разных времен написали многочисленные труды о дворцовых коллизиях, войнах, крупных общественных работах, но чаще всего не заглядывали в самоуправляемый мирок, спрятанный за зеленой стеной бамбука.

Не будем вдаваться в нюансы отношений между людьми в старой общине. Скажу только, что они представляли собой сложнейшую сеть связей, закрепленных неписаными законами. Человек в условиях этой «сельской демократии» был далеко не свободен в своих поступках. Он нес определенные обязанности перец каждой организацией, членом которой состоял. В общине таких организаций было несколько видов. Одни объединяли соседей, другие родственников, третьи составлялись по возрасту, по роду занятий. Они не подменяли друг друга, выполняли разные функции и существовали одновременно.

Однако с течением времени община и порядки в ней изменялись. Общественная земля постепенно становилась частной собственностью. Появлялись богатые и безземельные, все более сужался круг людей, которые реально управляли делами общины. Но ясно одно: традиции общинного коллективизма и привязанности к своей деревне сильны и в психологии современного вьетнамца. Даже потеряв общность земли, деревня пронесла через века психологическую общность ее жителей. Да и остатки общинной земли сохранились вплоть до аграрной реформы 1953–1956 гг. на Севере и до середины 70-х годов в северной части Южного Вьетнама. По данным реформы в ДРВ, такие земли составляли в среднем четверть обрабатываемой площади каждой деревни.