Балтийская легенда - [28]
Тишину солнечного утра разрядил выстрел одиннадцатидюймовой мортиры. Снаряд с угрожающим шуршанием понесся в гущу островов. Секунда, другая — и на Комендантском острове черным веером взметнулась земля. Заговорила вся батарея главного калибра. За ней открыли огонь по центру крепости остальные орудия.
Под прикрытием огня восставшие быстро заняли Артиллерийский и Инженерный острова.
В разгар обстрела Емельянов заметил, что снаряды шестидюймовых пушек стали ложиться близ лазарета. Он поспешил к батарее.
— Ребята, вы перестарались, — сказал Емельянов комендорам. — По лазарету стали бить. Прекратить огонь!
Батарея замолчала.
— Так там же больных нема, — заговорил бородатый наводчик первого орудия. — Их всех оттуда вывели. Вот он может подтвердить.
К Емельянову подошел солдат с бледно-желтым лицом, заросшим бурой щетиной.
— Так точно, в госпитале больных нет, — заявил солдат. — Там сейчас офицеры попрятались.
— Все равно стрелять по лазарету нельзя, — ответил Емельянов. — Видите, над ним флаг Красного Креста. Мы сейчас с вами великое дело совершаем. Негоже его делать жестокостью.
— Слышно что-нибудь о депутации? — спросил Емельянов Коханского, вернувшись на Бастаковскую батарею.
Два часа назад восставшие направили к коменданту крепости Лаймингу парламентеров с предложением сдаться. Срок их возвращения истек, и артиллеристы вынуждены были открыть огонь по Комендантскому острову.
— Наблюдатели доносят, что из комендантского дома депутаты не выходили.
— Что же будем делать? — Емельянов обвел взглядом представителей рот.
— Усилить огонь! Идти на штурм! — послышались предложения.
Емельянов задумался. Потом уверенно произнес:
— Генерал Лайминг, конечно, ведет себя подло. Он не имел права задерживать депутацию, шедшую с парламентерским флагом. Но усиление огня увеличит жертвы среди стрелков и остервенит их против нас. Для атаки центра крепости у нас нет сил: без пехоты на Комендантский остров не пойдешь. Предлагаю переговорить с генералом Агеевым, чтобы он посоветовал коменданту прекратить ненужное сопротивление и сдать крепость.
Так и порешили. Перетрусивший генерал-майор Агеев согласился на предложение революционеров. Огонь с Михайловского форта прекратился, и новая делегация вручила коменданту крепости следующую записку:
«Ввиду того, что оружие пехоты не может противостоять оружию артиллерии, то считаю бесполезным сопротивляться артиллерии и во избежание дальнейших жертв и громадных убытков советую вам сдаться. Перемирие артиллеристы назначили на 2 часа. Агеев».
— Скажите на милость, Алексей Петрович в руках мятежников и жив! — проговорил Лайминг, передавая адъютанту записку и делая вид, что не замечает парламентеров.
— Писана собственноручно генералом Агеевым, — подтвердил адъютант.
— Каков будет ваш ответ, господин комендант? — спросил фейерверкер[5] Терентий Детинич. В голосе парламентера, прибывшего с Михайловского острова, слышалась суровая решительность.
Комендант нахмурился. Кулаки его сжались. Генерал глядел мимо солдат-парламентеров. Еще вчера он мог помыкать ими и помыкал как хотел. А сегодня они вышли из повиновения. Нет, черт возьми, надо показать смутьянам, что такое власть, как надо уважать присягу дарю и отечеству! Одну депутацию задержал. Не выпущу и эту.
Взгляд коменданта остановился на окнах. В них не только не осталось ни одного стекла, но вылетели и рамы. В потолке зияла дыра. Разрушения напомнили коменданту о силе обстрела морской артиллерии, о жертвах, понесенных крепостными пехотинцами, а также стрелками, присланными командованием 22-го армейского корпуса. Генерал знал, что полки корпуса находятся в Вильманстрандских лагерях. Финские рабочие объявили забастовку, взорвали полотно дороги на Петербург. Это затруднит переброску войск из лагерей в Гельсингфорс.
Как назло, эскадра тяжелых кораблей в море, на ученьях… А может, это к лучшему? Не дай бог, и там бунт! Нет уж, пусть эскадра плавает подальше от крепости…
— Напоминаем, господин комендант, — голос парламентёра прервал размышления генерала, — время переговоров истекает. Если наша и первая делегации не возвратятся, то артиллерийский обстрел возобновится с еще большей силой.
Генерал бледнеет:
— Мы вас, конечно, отпустим…
— И не только нас, но и наших товарищей, — настаивает фейерверкер. — Вы не имели права задерживать парламентеров.
— Какие парламентеры?! Мятежники!.. — взрывается комендант.
Он перехватывает испуганные взгляды начальника штаба и адъютанта. В потолке над головой грозным предупреждением зияет дыра. Лайминг тушит гнев. Мозг сверлит мысль: надо выиграть время, продержаться.
— Ваших товарищей… э-э, то есть первую депутацию никто не арестовывал. Она задержалась из-за начавшегося внезапного обстрела наших позиций. Не отсылать же было ее под огонь.
И, обратившись к адъютанту, генерал приказал:
— Господин поручик, проводите обе делегации до моста.
— Слушаюсь! — и звякнули шпоры.
— Каков ваш ответ о сдаче крепости? — спросил фейерверкер.
— Я такое предложение принять не могу, — заявил Лайминг и покинул комнату.
Ровно в два часа пополудни на Комендантский остров обрушился новый шквал огня и металла.
Книга представляет собой результат многолетних исследований автором, одного из сложнейших периодов истории Древнего Рима. В ней рассматриваются те аспекты социально-политического развития Римской империи в III в. н. э., которые являются предметом спора современных антиковедов. На основании свидетельств исторических источников автор показывает роль важнейших политических институтов римлян — сената и армии — в социально-политической жизни римского государства в III в. н. э., пытается решить вопрос о правомочности утверждении антиковедов относительно провинциального сепаратизма в империи в кризисный век ее истории, предлагает новую трактовку ряда теоретических аспектов проблемы кризиса III века в Римской империи.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
Настоящая книга – одна из детально разработанных монографии по истории Абхазии с древнейших времен до 1879 года. В ней впервые систематически и подробно излагаются все сведения по истории Абхазии в указанный временной отрезок. Особая значимость книги обусловлена тем, что автор при описании какого-то события или факта максимально привлекает все сведения, которые сохранили по этому событию или факту письменные первоисточники.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.