Балтийская легенда - [27]
— Михайловский форт в боевой готовности. К батареям шестидюймовых пушек и одиннадцатидюймовых мортир подвезены снаряды. В артиллерийском манеже захвачены двадцать пулеметов. Сегодня предполагаем занять другие острова и начать обстрел Комендантского острова, чтобы вынудить командование крепости сдаться. Настроение артиллеристов превосходное, — закончил доклад Емельянов.
Военно-боевой центр принял решение возглавить восстание. Емельянов поспешил на Михайловский остров.
Представителю финской Красной гвардии была передана просьба: всеми средствами парализовать железную дорогу, чтобы помешать переброске в Гельсингфорс правительственных войск; поддержать начавшуюся всеобщую забастовку финских рабочих; с оружием прийти на помощь свеаборжцам.
Давно перевалило за полночь, а Михайловский остров не спал. У батарей настороженно ходили часовые. Около здания канцелярии собрался почти весь гарнизон форта и прибывшие с Лагерного. Солдаты сидели или полулежали группами, что-то обсуждали. Время от времени возникала песня. Ее пели вполголоса, проникновенно, так же, как где-нибудь на Волге или в лесной вологодской глуши. Видно, повелось у русских людей: в какие бы края ни занесло их, в какие бы тяжелые условия ни ставила судьба, песня родной сторонушки всегда и всюду скрашивала житье-бытье, помогала в ратном деле, объединяла, когда нужно было что-то сделать сообща, всем миром.
Вдруг со стороны пристани донесся окрик часового:
— Кто гребет?
Тишина. Возможно, часовому показалось? Ничего удивительного: нервы напряжены, ведь он впервые охраняет революционный форт.
И снова голос на пристани:
— Стой!
В ответ еле слышно донеслось:
— Наляг!
Ночь осветилась вспышкой, прозвучал предостерегающий выстрел часового. На берегу замелькали белые солдатские рубашки.
— Наляг! Мать вашу!..
С острова дали несколько выстрелов.
К берегу приткнулась лодка. Из нее выпрыгнуло несколько человек. Спрятались за камнями. В лодке остались двое. Один из них разразился такой бранью, что все узнали артиллерийского полковника Нотара.
— Эй, сволочи! — гремел его голос. — Живо несите меня в лазарет! Мерзавцы, ногу прострелили.
Полковника подхватили и понесли.
— Ужо будет вам на орехи! — не унимался он.
— Да замолчи, кровопивец!
— Пил вашу кровь и буду пить! Под расстрел всех отправлю, на виселицу!
— Он оскорбляет, а мы неси?
— Бросай его — и все тут!
— Я вам брошу!.. — И снова мат.
— Раздайся!
Послышался лязг затворов. Солдаты, несшие раненого, отскочили в сторону. Грянул залп. Полковник остался лежать на земле без движения.
Вторым пассажиром ночной лодки оказался начальник артиллерии крепости генерал Агеев. Он был тут же арестован.
Светало. Лежавший напротив Александровский остров уже не пугал своей черной неизвестностью. Первые солнечные лучи озарили его каменистый, поросший кустарником берег. От моста на водную гладь упала тень.
— Я пойду один, — сказал подпоручик Коханский обступившим его артиллеристам. Фуражку он держал в руке. — Фейерверкер Тихонов остается в форту за старшего.
— Напрасно вы решили идти, — заговорил Василий Тихонов, один из признанных вожаков артиллеристов. — Ведь там пехота, убить могут. Давайте шрапнелью их обдадим да вылазку по всем правилам организуем.
— Не отговаривайте. Пойду один. Надо избегать кровопролития. По мне же — двух смертей не бывать, а одной не миновать.
Коханский улыбнулся, надел фуражку и, придерживая левой рукой ножны шашки, легкой походкой вышел из-за валунов. Спокойно, будто на смотру, он стал спускаться к берегу. Слышно было, как осыпались под ногами смельчака камешки. Несколько десятков глаз с тревогой следили за ним. Вот он достиг моста, миновал его и ступил на Александровский остров, где располагалась вторая рота крепостного пехотного полка.
Дорогу Коханскому преградил солдат. Он явно был озадачен появлением офицера с мятежного форта.
— Позвать командира роты!
Приказание Коханского разрядило обстановку.
— Командира роты вызывают к мосту! — заорал часовой. Лицо у солдата стало деревянным, и он для чего-то сделал винтовкой «на караул».
Со всех сторон осторожно сходились пехотинцы. Вскоре появился капитан Гуйтов. Едва сдерживая волнение, спросил:
— Что вам угодно, подпоручик?
— Я пришел к вам по поручению восставшего гарнизона крепости, — громко, чтобы было всем слышно, заговорил Коханский. — Во избежание ненужных жертв предлагаю сложить оружие.
— Делайте, что хотите, — буркнул Гуйтов. — Я слагаю с себя ответственность за роту.
Капитан отстегнул дрожащими руками портупею и вместе с наганом и шашкой сунул в руки растерянному фельдфебелю. Сутулясь, Гуйтов удалился.
Через мост уже бежали артиллеристы.
В это время к пристани подошла шлюпка с Емельяновым. Ее встретил Василий Тихонов. Он доложил обстановку и спросил:
— Какие новости, Аркадий Петрович?
— Все идет хорошо, товарищ Тихонов, — ответил Емельянов, дружески взяв артиллериста за плечи. — Собери-ка людей.
Ждать солдат на митинг долго не пришлось. Емельянов сообщил о результатах своей поездки в Военно-боевой центр. При всеобщем ликовании над фортом был поднят красный флаг.
Бастаковская батарея располагалась на господствующей высоте Михайловского острова. Отсюда были хорошо видны остальные двенадцать островов Свеаборгской крепости и морские подступы к Гельсингфорсу. Здесь-то Емельянов и устроил свой командный пункт.
Слово «синто» составляют два иероглифа, которые переводятся как «путь богов». Впервые это слово было употреблено в 720 г. в императорской хронике «Нихонги» («Анналы Японии»), где было сказано: «Император верил в учение Будды и почитал путь богов». Выбор слова «путь» не случаен: в отличие от буддизма, христианства, даосизма и прочих религий, чтящих своих основателей и потому называемых по-японски словом «учение», синто никем и никогда не было создано. Это именно путь.Синто рассматривается неотрывно от японской истории, в большинстве его аспектов и проявлений — как в плане структуры, так и в плане исторических трансформаций, возникающих при взаимодействии с иными религиозными традициями.Японская мифология и божества ками, синтоистские святилища и мистика в синто, демоны и духи — обо всем этом увлекательно рассказывает А.
В агитационной брошюре разоблачается Национал-Социалистическая Немецкая Рабочая Партия как политическая партия крупного германского финансового капитала — империалистической буржуазии. Автор выявляет и описывает основные вехи истории фашизма в Германии.
Книга отечественного ученого-антиковеда, доктора исторических наук, профессора М. Г. Абрамзона является первым в современной историографиии обстоятельным исследованием, посвященным более чем двухсотлетней истории организации римской провинции в одной из областей Малой Азии — Киликии. В период со II в. до н. э. по I в. н. э. эта область играла чрезвычайно важную роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и занимала особое место в системе владений Рима. Опираясь на богатый фактологический материал — сведения античной традиции, данные эпиграфики, археологии и особенно нумизматики, — автор подробно реконструирует все перипетии исторических событий, происходивших в Киликии в эпоху «мирового владычества» римлян.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.