Баловень судьбы - [7]
Изредка кто-то оборачивается, жалостливо смотря мне вслед. «Такой молодой и уже еле ходит. Неужели этот бедный малый — калека от рождения?» Я иду с трудом, согнувшись пополам, словно горбун. Но горбун, носящий горб на животе. Благодаря системе ремней, которой я очень горд, мне удалось закрепить мою камеру на уровне желудка. Объектив прижат к дырке, проделанной в старом плаще, который надет на мне и скрывает все «сооружение». Впереди меня по Страсбургскому бульвару размеренным шагом движется мой отец. Отец — спарринг-партнер и тренер в начале моего операторства. Он принимает участие во всех моих усилиях стать тем, кем я мечтаю быть. Впрочем, сам еще точно не зная кем. Он знает, что я снимаю, и поэтому старается идти по возможно более ровной линии, не меняя скорости движения. Бессознательно я занят усовершенствованием «движущейся руки», появившейся недавно техники съемки. С каждой минутой меня все больше увлекает этот новый способ съемки, этот стиль, который я уже определяю формулой — движение внутри движения.
После этого эксперимента я с удовлетворением убеждаюсь, что образы четкие и не слишком расплываются. Я готов ехать. Канадское телевидение организовало конкурс, назначив премию в десять тысяч долларов тому, кто привезет документальный фильм из СССР, из Москвы, но особенно из мавзолея, где рядом покоятся Ленин и Сталин. Мавзолей строго охраняется. Для граждан из стран западного блока визу в Советский Союз получить нелегко. Зато члены коммунистической партии в этой сфере пользовались определенными льготами. Я узнал, что пятьдесят из них готовятся ехать в Москву в рамках поездки, организованной партией. В обмен на обещание по возвращении вступить в компартию, они разрешили мне принять в ней участие.
Через несколько дней я оказался в поезде, который шел в Москву, в обществе пятидесяти «товарищей», охваченных восторгом от этой поездки. Я втянул в эту авантюру моего друга Пьера Кафьяна, имеющего русские корни. Они-то и должны будут нам помочь выкрутиться в случае затруднений. Чтобы моя камера «Белл-Хоуэлл» ускользнула от бдительности советских таможенников, я полностью ее разобрал и, разложив детали по маленьким пакетикам, спрятал в багаже. Обосновавшись в гостиничном номере, я снова преспокойно собрал мою камеру. Оставалось ускользнуть от официальных экскурсий (маршрут состоял из осмотра достижений режима), проводимых под присмотром гида из Интуриста. Я прикинулся больным, что и избавило меня от них. Моя болезнь, наверное, была заразной или довольно серьезной, поскольку Пьеру пришлось находиться при мне…
Как только путь был открыт, мы с Пьером отправились бродить по улицам Москвы куда глаза глядят. Мы «купили» таксиста, который был очень рад подзаработать несколько долларов и служить нам проводником. Целые две недели моя камера работала в свое удовольствие. Я, как вольный стрелок, снимаю людей на улицах, куски будничной жизни и все, что привлекает мой взгляд. Благодаря моему приспособлению — «амуниция из ремней плюс продырявленный плащ» — я накапливаю редчайшие образы, даже снятые в мавзолее Ленина и Сталина. Благодаря смеси русского и английского, на которой мы изъясняемся, наш таксист, понимая, что мы оба страстно увлечены кино, предложил отвезти нас на знаменитую киностудию «Мосфильм». Мы с восторгом согласились…
Когда мы попали на студию «Мосфильм», русский режиссер Михаил Калатозов снимал там фильм под названием «Летят журавли». Я сразу же был заворожен работой его камеры. Она была установлена в середине винтовой лестницы и, будучи закреплена на бесконечно длинном винте, следовала за новобрачными героями фильма, которые в день свадьбы поднимаются вверх по ступеням. Восхищенный, я не замечаю, как летят часы. Поскольку мы французы, сам Калатозов зашел дружески поговорить с нами. Вечером он пригласил меня пройти с ним в монтажную. Мне даже позволили просмотреть двадцать уже смонтированных минут фильма. Образы, проходящие перед моими глазами, кажутся ирреальными. Я вышел из киностудии взволнованный, испытав одно из самых потрясающих впечатлений.
Этот день, наверное, останется самым значительным во всей моей жизни. Тогда я решил, что буду не оператором кинохроники, а кинорежиссером. Я в самом деле впервые оценил масштаб возможностей маленького аппарата, который способен воссоздавать жизнь. Я понял, что он может позволить зрителю стать активной силой киноповествования. Благодаря работе камеры зрители фильма Калатозова станут не просто зрителями, а действующими лицами фильма. Эта очевидная истина перевернула мою жизнь. Так как я уже имел подготовку кинооператора, я осмеливался думать, что, может быть, сумею когда-нибудь добиться той субъективности, которая меня покорила у Калатозова.
В момент отъезда во Францию встал щекотливый вопрос: как вывезти из страны мои киноролики? Я решил проблему, накупив в Москве банок с икрой, в которые и спрятал мои пленки, предварительно обмазав их тонким слоем осетровой икры. Поэтому границу я пересек с банками икры, почти лишенными их первоначального содержимого, но… полными образов. Вернувшись в Париж, я на время забыл о конкурсе Канадского телевидения — основной причине моей поездки. Я был буквально одержим тем, что видел на съемке, но, главное, самим фильмом Михаила Калатозова. Не колеблясь, я позвонил Роберу Фавру лё Бре, генеральному директору Каннского фестиваля, с кем даже не был знаком по очень простой причине: мне еще не исполнилось двадцати.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Имя Сергея Юрского прочно вошло в историю русской культуры XX века. Актер мирового уровня, самобытный режиссер, неподражаемый декламатор, талантливый писатель, он одним из немногих сумел запечатлеть свою эпоху в емком, энергичном повествовании. Книга «Игра в жизнь» – это не мемуары известного артиста. Это рассказ о XX веке и собственной судьбе, о семье и искусстве, разочаровании и надежде, границах между государствами и людьми, славе и бескорыстии. В этой документальной повести действуют многие известные персонажи, среди которых Г. Товстоногов, Ф. Раневская, О. Басилашвили, Е. Копелян, М. Данилов, А. Солженицын, а также разворачиваются исторические события, очевидцем которых был сам автор.
Книга воспоминаний великой певицы — яркий и эмоциональный рассказ о том, как ленинградская девочка, едва не погибшая от голода в блокаду, стала примадонной Большого театра; о встречах с Д. Д. Шостаковичем и Б. Бриттеном, Б. А. Покровским и А. Ш. Мелик-Пашаевым, С. Я. Лемешевым и И. С. Козловским, А. И. Солженицыным и А. Д. Сахаровым, Н. А. Булганиным и Е. А. Фурцевой; о триумфах и закулисных интригах; о высоком искусстве и жизненном предательстве. «Эту книга я должна была написать, — говорит певица. — В ней было мое спасение.
Агата Кристи — непревзойденный мастер детективного жанра, \"королева детектива\". Мы почти совсем ничего не знаем об этой женщине, о ее личной жизни, любви, страданиях, мечтах. Как удалось скромной англичанке, не связанной ни криминалом, ни с полицией, стать автором десятков произведений, в которых описаны самые изощренные преступления и не менее изощренные методы сыска? Откуда брались сюжеты ее повестей, пьес и рассказов, каждый из которых — шедевр детективного жанра? Эти загадки раскрываются в \"Автобиографии\" Агаты Кристи.
Книгу мемуаров «Эпилог» В.А. Каверин писал, не надеясь на ее публикацию. Как замечал автор, это «не просто воспоминания — это глубоко личная книга о теневой стороне нашей литературы», «о деформации таланта», о компромиссе с властью и о стремлении этому компромиссу противостоять. Воспоминания отмечены предельной откровенностью, глубиной самоанализа, тонким психологизмом.