Баллады - [8]

На чуждую смеявшимся хмельно.

Феврония: «Что просите – возьмите».

Покладисто пошло в ответ одно:

«Противятся возлюбленные наши

Правлению святому твоему.

Потребуй средств и самой полной чаши —

Курируй же не эту кутерьму».

«Не надо мне богатства никакого,

Оставьте мне супруга моего». —

«Когда Петру подобное медово,

То некому удерживать его».

Возжаждали теряющейся власти

Средь ястребов его почти что все.

Но он отверг её пустые сласти

При женщине в евангельской красе.

Влеклись они станицей корабельной

До вечера по зеркалу реки.

На пристани при лирике свирельной

Феврония сказала колдовски:

«Не ведай, князь, уныния и дрожи!

Рукой Творца рассеется беда!»

Наутро же знакомые вельможи

Приехали из Мурома туда.

«В отечество своё вернись обратно!

Заспорили там ястребы твои.

Правления ища безрезультатно,

С оружием устроили бои.

Опомнились оставшиеся души,

Тебя зовут и спутницу твою —

Ругательской не памятуйте чуши,

Господствуйте в честном ещё краю!»

Мещанка

Гостиные под резвые кадрили

Свихнувшихся ругали стороной:

В искательствах избранницу винили,

Избранника – в утехе подрывной.

Монаршее позволило б искусство

Порвать ему неважную струну —

Перечило действительное чувство:

Любовники покинули страну.

В черёмухе, на станции дубравной

Случилось им агентов обвести.

И вот они в церковке православной

Обвенчаны для грустного пути.

На родину вернуться невозможно.

Великий князь уволен из полка.

Но гневался владыка только ложно,

Вернула всё потом его рука.

А вскорости и титула графини

Сподобиться мещанке довелось.

Однако двор, исполненный гордыни,

Чернил её доселе вкривь и вкось.

Изящности имевшая немало

Должна страдать от счастья своего.

Всё общество одной пренебрегало,

Чем исподволь язвило одного.

Пришла война, за нею – смена власти.

Нельзя понять иного никому.

В Париже ей достанутся напасти,

Но ранее в Перми расстрел ему.

Княжна

Со многими загадками в Париже

Цвела красой персидская княжна.

Старательно заботясь о престиже,

Заветную таила мысль она.

Различными владея языками,

Сияюще Европой колеся,

Порой могла вещать обиняками,

Что жизнь её прискорбна в корне вся.

Нашёл её с объёмом ореола

Надвисловский вельможа Радзивилл,

Узнавший в ней для русского престола,

Того, кто был и польскому бы мил.

Устроил он ей время царской мерки

Средь музыки, лишающей тоски,

Меж танцами палил ей фейерверки —

Не рвался лишь искать её руки.

Придумали княжне происхожденье

По линии Великого Петра.

Шикарное возникло обхожденье,

Хоть явственна была за ним игра.

На сказочный предел Екатерины

Свои права предъявлены княжной.

Но счастье – цвет обычной середины,

Забыть о нём ей надобно одной.

Опальный граф Орлов от Радзивилла

В Италии представился княжне.

Мороз она мгновенно ощутила,

А с ним и зной в сердечной глубине.

Печальный вид имея в чёрной шали,

На пёстрые смотрела корабли.

Где граф? Её, скрутив, арестовали.

В его страну к ответу увезли.

Брюс

Отшельником у площади беспечной

Трудился Брюс упорно для царя.

Могли мечтать о молодости вечной

При названном алхимике не зря.

Томившийся над пригоршнями лилий,

Над массой ржи и горсткой васильков

Явил игрой магических усилий

Красавицу как будто с облаков.