Баллады - [5]
Шрифт
Интервал
Что в стену там её замуровали,
Что сыщется в такой-то срок она.
Феня
Сошлась она с немецким офицером
И полночью ввела к себе его,
Смутив отца создавшимся примером,
А более, по счастью, никого.
Когда полки пришельцев отступали,
Нечаянно остался с Феней Диц.
Имела жизнь его свои печали
В чердачной мгле, в соседстве голубиц.
От шороха поблизости любого,
От возгласов и звонов у дверей
Лететь ему в укрытие сурово,
Как серому сквозь лес от егерей.
Приверженцем изрядно тесной сени
Полжизни тлеть отмерилось ему.
Не выдали глубокой тайны Фени
Родители до гроба никому.
Состарилась она по смерти сына.
В рассветный час её не стало вдруг.
Осыпался цветок её с кувшина,
А полностью сломился милый друг.
Отправился сдаваться местной власти —
Но жительство даётся без препон,
И следует ответ особой сласти:
На родину вернуться может он.
Охотно тут узнали старожилы,
Кто маялся для Фени в мастерской,
Кто вытеснил очаг её постылый
Готической постройкой над рекой.
Маркиза
Ко времени предстала суверену
Маркиза, не забывшая вуаль.
А муж устроил ей наутро сцену,
Решив её вселение в Версаль.
Отменные доходы в утешенье,
Не камеру темницы выбрал он.
Ей выпало большое повышенье —
Всевластие прекрасное, как сон.
Уста дарил ей радостно владыка,
Владычица по внутренней борьбе.
Все прелести избыточного шика,
Все почести присвоила себе.
Но ведая, что вряд ли лишь единой
В любовницах ей быть у короля,
Сама для них и стала паутиной,
Политикой по-своему руля.
Впоследствии промолвила больная
Людовику пред вазой хризантем:
«Я поиски вела, почти не зная,
Что надобно владеющему всем.
Узнала же на позднем я полёте.
Не требуйте разгадки и грозой:
Коль я скажу, улыбкой вы блеснёте;
Прозрев и так, оттаете слезой.
На траурной прощальной волоките
Поймёте вы, что главное в судьбе,
К дождю свою утрату приобщите,
По мне скорбя со вздохом о себе».
Лу
Всё помнила давнишняя подруга,
Что горестно кругом его житьё,
Что в принципе ему нужна супруга,
А, следственно, пора сыскать её.
Письмо велит ему случиться в Риме,
Чтоб огненно промолвить имя «Лу»,
Воочию узнать о херувиме,
Довериться глубокому челу.
Красавицей, представленной в соборе,
Без удержу увлёкся тотчас он,
И лирика, богатая как море,
Настойчиво гнала девичий сон.
Однако мать ей знающе желала
Не Фридриха, а Пауля скорей,
В характере спокойного вассала
Таившего немало козырей.
Негордые даны другому средства,
Поэтому несмело сватовство,
Поэтому способного посредства
Просить ему у друга своего.
Наследница чужого генерала
Не стоила духовного царя,
Моральную поддержку предлагала,
Супружеской опоры не беря.
Впивать его значительные речи —
Не льстить ещё потребностям его.
Становятся проблемней сами встречи:
Припадками пугает естество.
Отныне Лу тверда в ориентире,
Но жжёт её за твёрдость уйма фраз,
И дни делить ему с умнейшей в мире
Для маленькой трагедии не раз.
А девушка, не грея тщетной жажды,
С посредником является вдвоём,
И сникшему почудилось однажды,
Что шепчутся насмешливо о нём.
Обманут он ужасно, вероломно.
Симпатия меж Паулем и Лу.
На свете всё бесцветно, всё никчёмно.
Во мнительность ушёл он и во мглу.
Ускорила давнишняя подруга
Вмешательством исход ошибки той.
Покинута философом округа.
Поругано достоинство святой.
Колдун
Обидите его – хлебнёте бедствий.
Боятся все подобного плода.
Хоть облачно скорей в его соседстве,
Зовут его на праздники всегда.
Смеющихся, кричащих оживлённо
Дурманило питьё, держа в плену,
Когда колдун увидел уязвлённо
Посмевшего обнять его жену.
Заметная красавица Татьяна
Перечила запросам усача,
А муж её воззрился на смутьяна,
В конце концов одно пробормоча:
«Раскрой свои объятия, похоже,
На холоде фонарному столбу!»
Усач отстал от юбки вдруг – и что же?
На улицу убрался сквозь гульбу.
«Мозгами, знать, испортился Василий!» —
Известие принёс избе пацан.
От выпивки и трапезных обилий
На зрелище подался шумный стан.
Увидели творящего объятья
Над улицей фонарному столбу,
Творящего отборные проклятья,
Чтоб истую услышали мольбу.
Не мог усач обратно без подмоги
Подошвами добраться до земли,
Сельчане же с гармонью у дороги
Частушки лишь и пляски завели.
Потом ему кокарда подсобила.
Как понял он ужасные дела?
Какая-то неведомая сила
На столб его, хмельного, подняла.
Помешанный
Благая весть округой пролетела:
Потешится с людьми король Артур.
Явиться там Элейна захотела.
Никто не возражал ей чересчур.
Охотно к ней душой располагался
Король Артур, а с ним и ровно все.
Единый Ланселот остерегался
Стремить огонь очей к её красе.
Для девушки затмился блеск юдоли.
Гипноз её, однако, несравним —
И сблизился с ней рыцарь яркой доли,
Считая, что Гвинерва перед ним.
Объятия на ложе разогретом
Участливо сокрыла полумгла.
Гвинерва же доведалась об этом
И милого от трона прогнала.
Сознание померкло в паладине.
Пропал он из обители молчком.
Узнать его никто не мог отныне,
Повсюду полагали дурачком.
А женщине припала вдруг охота
Воссетовать о строгости своей:
Подайте вновь ей сэра Ланселота,
Любимого найти извольте ей.
Но кто найти безумца подвизался,
В усердии доведался тщеты.
Несчастный же, скитаясь, оказался
Средь города старинной красоты.
Ложиться с темнотой на боковую
У тех опор ему разрешено,
Где виделась Элейна зачастую,
Задумчиво смотревшая в окно.
Но вскорости для челяди дворцовой