Баллада о тыловиках - [6]
— Доктор, там один ранен!.. И убит один!
— Раненый где?
— Там, у танка!..
У второй «тридцатьчетверки» прямо на дороге сидел солдат. Двое поддерживали его за спину. Раненый тяжело дышал и захлебывался кровью. Борис расстегнул ему ворот: ранение в грудь! Срочно наложить тампон — и в госпиталь!
Все равно придется снять шинель…
А, Рая! Он совсем не слышал, как она подошла.
— Дай я тебе помогу…
Вдвоем у них, действительно, дело пошло быстрее. За какие-нибудь пять минут они наложили на рану тугую повязку и ввели обезболивающее. Помпотех согласился с их предложением — оставить с раненым санинструктора. На первой же попутной машине тот отвезет его в госпиталь.
Затем они осмотрели убитого. Это был тот самый Коронат, который в городке собирал людей. Его так и похоронили — с подоткнутыми полами шинели.
— По машинам!..
6
Через километр их остановили. Молоденький майор-артиллерист, сопровождаемый автоматчиками, отозвал в сторону подполковника Рябкина и что-то долго говорил ему, показывая вперед на дорогу. И тут Борис заметил, что из-за кустов на обочине выглядывали тоненькие стволы противотанковых пушек. Иптаповцы! Да, это были они — истребители вражеских танков.
Вернувшись к колонне, зампотех собрал офицеров и проинформировал их о сложившейся обстановке. Дальше по дороге ехать нельзя. В пяти километрах отсюда, прямо за тем лесом, гитлеровцы сосредоточили большое количество танков и самоходок. Судя по всему, они попытаются прорвать позиции, занимаемые истребительным противотанковым полком, и выйти на главное шоссе. Если им это удастся, положение усложнится. Поэтому артиллеристы обратились к ним с просьбой, если можно, поддержать их танками и людьми. Пришлось сказать о знамени. Они все поняли. Даже подсказали, как незаметней проскочить к Лауцену… Вон там начинается старая лесная дорога. Она ведет чуть ли не до Куммерсдорфа. А оттуда до Лауцена рукой подать. Только надо иметь в виду, что этой дорогой пользуются и немцы, и наши. Вчера по ней просочились сюда вражеские мотоциклисты. Так что следует смотреть в оба!
В заключение подполковник Рябкин обратился к Горпинченко:
— Старший лейтенант, как рация?
— Радист как будто наладил…
— Очень хорошо. Постарайтесь связаться с бригадой, установить ее точное местонахождение!
— Слушаюсь!..
Набежали низкие серые тучи. Поэтому, когда колонна свернула в темный лес, у Бориса появилось ощущение быстро надвигающегося вечера. Хотя было всего шесть часов, подполковник заранее распорядился ни в коем случае не включать фары. Приказал он и приглушить моторы. Все же рев от перегретых танковых двигателей был настолько силен, что порою не слышно было слов, сказанных рядом. Особенно на танке Горпинченко, куда Борис перебрался.
Дорога из-за подступавших к ней лесных сумерек казалась узкой, как тоннель. Впрочем, она и была такой. Бойцам все время приходилось наклонять голову, пропуская над собой низко нависшие ветки. Танки шли под сплошной треск придорожных кустов, задевая и перемалывая гусеницами пни.
Борис приблизился к зампотеху:
— Товарищ гвардии подполковник! А может быть, это хорошо, что от наших танков столько грохота? Подумают, что целый батальон, и побоятся напасть на нас…
— Ротой? — иронически продолжил Рябкин. — И нападут батальоном? Нет, доктор, лучше нам не переоценивать мощь наших боевых сил.
Конечно, он прав. В первом же серьезном бою за какие-нибудь несколько минут от их механизированного обоза останется мокрое место. Разумеется, это очень эффектно — на короткое время обмануть противника, сбить его с толку. Но что пользы от этого? Так ни бригаде не поможешь, ни знамени не спасешь. В их положении главное — как можно меньше привлекать к себе внимания, постараться быстрее и незаметнее соединиться с бригадой. Все остальное лишено смысла…
— Товарищ гвардии подполковник!
Опять Горпинченко. Он чем-то взволнован и обрадован.
— Что случилось?
— Кажется, поймали!..
Волнение командира взвода передалось всем. Подполковник даже привстал на цыпочки.
— Где она? Что передает?
— Несколько слов не удалось разобрать…
— Ну говорите же, что она передала?
— Позывные… И три раза повторили: «Помните, мы здесь… помните, мы здесь. Майнсфельд, Лауцен. Майнсфельд, Лауцен…»
— Майнсфельд — это южное предместье Лауцена! Стало быть, они отошли туда и там дерутся… Больше ничего не разобрали?
— Сплошной треск…
— Тогда передайте им… Нет, ничего не передавайте. Пока работайте только на прием!
— Есть пока работать только на прием! — ответил Горпинченко и спустился в танк.
Подполковник сел на ящик, поставленный кем-то на броню, и вынул из кармана шинели свою помятую карту.
— Доктор, посветите, — сказал он, подавая Борису карманный фонарик. — И оба с Фавицким загородите свет.
После того как они прикрыли собой зажженный фонарик, зампотех принялся изучать карту. Потом провел ногтем линию и сказал:
— Вот здесь должны быть немцы…
7
Но первые немцы встретились им раньше. Их было двое. Два дезертира. Они шли по дороге и, увидев «доджик», сиганули в кусты. Чья колонна впереди, они не знали. Можно не сомневаться, что с не меньшей, если не с большей резвостью они спрятались бы, попадись им на пути немецкие машины. Но их заметили. Через несколько минут место, где они находились, было окружено «черными пехотинцами».
Все три повести, вошедшие в книгу, действительно о любви, мучительной, страстной, незащищенной. Но и не только о ней. Как это вообще свойственно прозе Якова Липковича, его новые произведения широки и емки по времени охвата событий, многоплановы и сюжетно заострены. События повестей разворачиваются и на фоне последних лет войны, и в послевоенное время, и в наши дни. Писательскую манеру Я. Липковича отличает подлинность и достоверность как в деталях, так и в воссоздании обстановки времени.
Большинство повестей и рассказов, включенных в эту книгу, — о войне. Но автор — сам участник Великой Отечественной войны — не ограничивается описанием боевых действий. В жизни его героев немалое место занимают любовь и дружба. Рассказы о мирных днях полны раздумий о высоком нравственном долге и чести советского человека. Произведения Якова Липковича привлекают неизменной суровой правдой, лиризмом и искренностью.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».