Баллада о Максе и Амели - [30]

Я не знаю, как пахнет любовь. Если у нее есть какой-то запах, то он, видимо, примерно вот такой.

Я, приободрившись, ускоряю шаг. Однако проходит совсем немного времени – и я начинаю хромать. При этом я слышу, как барахтается в песке укусивший меня скорпион. Однако это попросту невозможно: мы уже оставили его далеко позади. Я постепенно отстаю от остальных. Вскоре я вообще не смогу за ними идти.

– Я тебя не оставлю, – говорит Дьялу.

– Даже когда я уже не смогу идти, оставайся со стаей, – говорю я в ответ. – Вы найдете воду. А возле воды – и животных, на которых можно охотиться. Вы сумеете выжить.

Дьялу улыбается.

– Почему ты улыбаешься? – спрашиваю я.

– Ты – особенная, Инала.

– Я – такая же, как все.

– Нет. Ты боишься, но при этом хочешь забрать у меня мой страх.

– Я хочу, чтобы ты выжил.

– А я не позволю, чтобы ты умерла.

Я, шагая дальше, опять сильно надавливаю на пораненную лапу и невольно взвизгиваю.

– Что случилось? – озабоченно спрашивает Дьялу.

Я не хочу говорить ему, что я могу теперь лишь ковылять на трех лапах. Я не хочу признаваться в этом даже себе самой. Я собираюсь с силами, делаю несколько шагов, но затем мне приходится остановиться. При этом мне опять кажется, что я слышу, как скорпион барахтается в песке.

Дьялу тоже останавливается. Последние из женщин, ведя за руку детей постарше и держа у груди младенцев, преодолевают пригорок, который мне одолеть уже не по силам.

– Иди, – прошу я Дьялу.

Он не уходит.

– Ты должен жить.

Он молчит. И продолжает стоять. Возле меня.

– Почему ты не уходишь? – рычу я.

И он – абсолютно спокойно – отвечает:

– Потому что я не хочу жить без тебя.

– Проваливай! – лаю я еще более сердито.

Из моих глаз течет соленая вода. Она течет и от счастья, потому что Дьялу любит меня так сильно, что остается со мной, и от горя, потому что он из-за меня умрет.

Дьялу подходит ближе ко мне.

– Что ты делаешь?

Он, ничего не отвечая, ласково трет кончиком морды под моими глазами, чтобы вытереть соленую воду. Мое туловище от его прикосновения дрожит.

– Пошевеливайтесь! – слышу я, как нас зовет один из темнокожих людей. Его голос доносится до нас из-за пригорка. Он говорит на языке, который похож на щелканье.

Я не слушаю этого человека, а закрываю глаза, чтобы еще лучше почувствовать запах Дьялу. Смерть не так страшна, когда знаешь, что тебя любят.

Я слышу звуки шагов человека. Он приближается к нам из-за песочного пригорка.

– Анатьяри нам поможет, – говорит Дьялу.

Я открываю глаза. Я все никак не могу привыкнуть к тому, что их у меня два. У этого человека не просто пепел на лице, а еще и две широкие желтые полосы на обеих щеках. От него, как и от Дьялу, совсем не пахнет страхом. Они оба надеются на то, что все будет хорошо.

– Анатьяри тебя спасет, – заявляет Дьялу, и его тело дрожит от радости.

Я не понимаю, что он хочет мне этим сказать. Я ведь уже больше не могу ходить. Как человек может мне помочь?

Человек по имени Анатьяри подходит ко мне, наклоняется надо мной, засовывает свои руки мне под живот и высоко меня поднимает.

Я позволяю ему это сделать. Да, я и в самом деле позволяю человеку взять меня на руки!

Дьялу взволнованно прыгает вокруг нас, пока этот человек меня куда-то несет. Из обоих моих глаз опять течет соленая вода. На этот раз от охватившего меня чувства благодарности.

22

Я проснулась после этого сна так, как еще никогда не просыпалась. Обычно я просыпаюсь медленно и забываю даже обрывки сна уже в тот момент, когда открываю свой глаз. А после кошмарного сна мое сердце колотится, как бешеное, но инстинкт каждый раз говорит мне, что это был всего лишь сон и что мне не угрожает никакая опасность. Мое сердце колотилось и на этот раз, однако инстинкт мне ничего не сказал. Мне это все и в самом деле лишь приснилось? Все это – пустыня, стая, Дьялу, человек по имени Анатьяри, который меня нес, – показалось мне настолько же реальным, насколько реальными были холодные каменные ступеньки входа в дом, у которого я сейчас лежала. Наверное, именно такое замешательство чувствовал и Макс, когда просыпался после тех своих снов. Для него они были воспоминаниями. О других местах. О других временах. О других телах. О другой жизни. И в каждом таком воспоминании мы с ним были вместе и принадлежали друг другу. В его снах мы друг друга любили. А вот в моем сне… в моем сне я любила Дьялу. А Дьялу любил Иналу.

Макса же я не любила.

Могла бы я этому научиться? Можно ли вообще научиться любить? Я не знала ответа на этот вопрос, но была уверена в одном: мы с Максом были двумя собаками, которые принадлежали друг другу. Возможно, не как влюбленные. Однако и не только как двое калек, у которых никого больше нет. Как две собаки, которым снятся подобные сны!

Я должна найти Макса. Я обязательно должна рассказать ему о пустыне, о Дьялу, Иналу и Анатьяри! Я вскакиваю и бросаюсь бежать в том направлении, в котором он от меня ушел. Да, он уже больше не хотел, чтобы я была рядом с ним, но теперь, когда и мне тоже приснилось нечто подобное, все может измениться!

Мне было совсем не сложно идти по его запаху вдоль по улицам, хотя на них уже чувствовались более свежие запахи других собак. С каждым углом, за который я поворачивала, с каждой улочкой, по которой я пробегала, запах Макса становился все более интенсивным. Я бежала все быстрее и быстрее. Бежала до тех пор, пока на одной улочке, на которой стояли баки с мусором и в конце которой виднелся высокий забор, этот запах не показался мне еще совсем свежим. Он как бы завис в воздухе. Он не вел ни в каком направлении – ни вперед, ни назад. Как будто Макс растворился в воздухе. И к этому запаху примешивался запах страха.