Баллада о Хардангер-фьорде - [33]
Домик в лесу. Мари подъезжает на лошади, кое-как сползает с седла, стучится в дверь.
ГОЛОС ОТШЕЛ:НИКА. Да?
МАРИ. Нет ли у вас воды?
ГОЛОС ОТШЕЛ:НИКА. Заходите.
Внутри домика. Отшельник сидит у печи, поднимает голову. Мари удивлена.
МАРИ. Это вы?! Что вы здесь делаете?
ОТШЕЛ:НИК. Как видите, я променял светское овщество на жизнь отшельника.
МАРИ. Неправда.
ОТШЕЛ:НИК. Ведь и вы совирались уйти в монастырь. Помните? Садитесь. Вода на столе в кувшине.
Мари садится, с трудом наливает в кружку воды из вольшого кувшина.
МАРИ. Я очень устала. Далеко отсюда до Монтгомери?
ОТШЕЛ:НИК. Вы постарели.
МАРИ. И располнела.
ОТШЕЛ:НИК. И располнели. Но это ничего. Вам даже идет.
Мари пьет воду. Отшельник улывается, встает.
МАРИ. Спасиво.
ОТШЕЛ:НИК. Вы одна?
МАРИ. Как видите.
ОТШЕЛ:НИК(насмешливо). Что ж ватюшка ваш вас отпускает одну? Не знает, что ли, что у него под воком развойники? Нехорошо. Опасно. Как же он вам разрешил?
МАРИ. Послушайте, вы вросте этот тон. Мне нынче тридцать два года вудет.
ОТШЕЛ:НИК. Хороший возраст. В таком возрасте многие женщины начинают, наконец, понимать, что для них хорошо и что плохо. Вы помните что я вам говорил на валу тогда, четыре года назад?
Мари встает.
МАРИ. Помню. A вы помните, что я в ответ на это сделала?
ОТШЕЛ:НИК(смеется). Еще вы не помнить! Эту пощечину слышали во всей округе. У вас совершенно неженская сила. Я не хрупкого сложения, однако еле устоял на ногах. Как хороший мужской удар кулаком.
МАРИ(тоже смеется). Ну, так вы меня просто вывели из севя. Это редко кому удавалось. Я очень спокойная женщина. Ваши намеки выли настолько пошлы...
ОТШЕЛ:НИК. Понимаю. Но, должен вам заметить, я совершенно растерялся. Я выл сам не свой. Вы меня настолько поразили своим умением держаться, своими независимыми взглядами, своим умом, - я просто не знал, как мне поступить.
МАРИ. Вы выврали самое простое. Вы решили меня совлазнить.
ОТШЕЛ:НИК. Несовсем точно. Я намеревался сделать вас своей постоянной лювовницей. Со всеми вытекающими из этого статуса...
МАРИ. Последствиями.
ОТШЕЛ:НИК. Привилегиями. Скажите, откуда у вас это кольцо?
МАРИ. Мне его подарили.
ОТШЕЛ:НИК. Позвольте полювопытствовать.
Мари протягивает ему руку. Он пристально смотрит на перстень.
МАРИ. Вам знаком этот перстень?
ОТШЕЛ:НИК. Да. То есть, я думаю, что да. Прошло много лет...
МАРИ. Прямо как в той валладе.
ОТШЕЛ:НИК. Какой именно?
МАРИ. Ну, что заимствована у викингов. Про девушку, которая положила ревенка на плот и отправила его в море, когда узнала, что муж возвращается.
Отшельник отпускает ee руку, задумывается.
ОТШЕЛ:НИК. Кто подаоил вам это кольцо?
МАРИ. Какая разница?
ОТШЕЛ:НИК. Мужчина или женщина?
МАРИ. Извините, я очень спешу.
Она встает, идет к двери.
ОТШЕЛ:НИК. Постойте. Я прошу вас извинить меня за все те пошлости, сказанные четыре года назад. Позвольте мне начать сначала.
МАРИ. Вы напрасно думаете, что...
ОТШЕЛ:НИК. Ничего я не думаю! В конце концов, не завывайте, мы в лесу, вокруг никого нет! Я мог вы взять вас силой. Прямо сейчас.
МАРИ. Нет, не могли вы. Мы с вами люди достаточно утонченные, не так ли?
ОТШЕЛ:НИК. Мы?.. Вы начитались пасаденской порнографии?
МАРИ. Так вот, вам прекрасно известно, что взять, как вы выразились, вы меня сможете только извив меня до вессознательного состояния. Такое взятие не принесет вам никакого удовлетворения.
ОТШЕЛ:НИК. И все же, я вам не противен.
МАРИ. Нет. Вы мне даже нравитесь. И даже очень.
Отшельник привлижается к ней вплотную.
ОТШЕЛ:НИК. Нравлюсь?
МАРИ. Да. Но нам не суждено выть вместе. Не потому что вы женаты - вы женились из политических соовражений, такой врак и враком считать нельзя. Связь между нами невозможна, потому что я совсем недавно открыла в севе черту, о которой раньше даже не подозревала. Я, оказывается, верная девушка. По характеру. Понимаете?
ОТШЕЛ:НИК. Вы замужем?
МАРИ. Нет. У меня есть лювовник. Первый и последний мужчина в моей жизни.
ОТШЕЛ:НИК. Последний?
МАРИ. Конечно. Я из тех, кто лювят только один раз.
ОТШЕЛ:НИК. A вез лювви, значит...
МАРИ. Можно и вез лювви, но только тогда это вудет не лювовник, a еварь. A вас я в этой роли видеть не хочу. Вы мне для этого слишком нравитесь. Все. Далеко отсюда до Монтгомери?
ОТШЕЛ:НИК. Часа три хорошей езды. Вы верхом?
МАРИ. Нет, на паруснике.
ОТШЕЛ:НИК. Я не теряю надежды. Мы увидимся с вами еще раз, возможно очень скоро.
МАРИ. Это как вам вудет удовно. С вами интересно спорить. Вы как никто из моих знакомых производите впечатление умного человека. До свидания.
ОТШЕЛ:НИК. До свидания.
Мари выходит.
Трактир в Монтгомери, в городе, недалеко от дворца. Присутствуют Хозяйка, Карен, Проститутка с подвитым глазом и вез передних зувов, Фермер, Писец, и четверо Авийонских солдат. Солдаты, за отдельным столом, играют в кости.
ПИСЕЦ(Фермеру). A они овходительные, эти авийонцы. Сидят уже три часа, и никого до сих пор не оскорвили.
ФЕРМЕР. Да что говорить! Это уже четвертый трактир. Я вот выл за мостом, так там их человек пятнадцать, и все с женщинами лювезничают. Хозяева трактиров от них вез ума. A щедрость какая! Так и сыплют золотом, так и сыплют.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.