Балкон для Джульетты - [12]

Р я б о в. Россини. Увертюра к опере «Сорока-воровка».

Г р у з д ь. Я бы публично четвертовал того, кто придумал слово «вор»!

А р х а р о в. Обожаю Сен-Санса. Помните его «Умирающего лебедя»?

Г р у з д ь. Да! А как его танцует Тамара Синявская…

Р я б о в. Майя Плисецкая.

А р х а р о в. Вам мат, гроссмейстер!

Г р у з д ь. Мат? Одна беда не приходит…

Р я б о в. Шахматы, Василий Иванович, игра благородная, это вам не «козла» забивать.

Г р у з д ь. А все это потому, Арсений Максимович, что бром с валерьянкой пить начал, сон потерял. Тут потеряешь…

А р х а р о в. Маразм у тебя, Груздь, семьдесят лет, а на пенсию не выпроводишь.

Г р у з д ь. Место мое племянничку своему готовишь? На-ко вот, выкуси!

А р х а р о в. Ты мне фиги свои под нос не суй. Кто в прошлый раз за тебя в бане платил? А за такси маршрутное? И цветочки секретарше нашей Жанночке разве не я из дому принес?

Г р у з д ь. Для кого?

А р х а р о в. Что — для кого?

Г р у з д ь. Деньги свои засундучиваешь?

Р я б о в (выключает транзистор). Ну, хватит, баста. Обеденный перерыв окончен. Не забывайтесь: у нас на овощной базе ревизор вторую неделю накладными шелестит.

А р х а р о в. Ох, и дотошный попался очкарик… Прогнившую, разбитую тару и ту в акт записал!

Г р у з д ь. Верите, под ложечкой у меня от него сосет.

Р я б о в. Бди, гуси-лебеди, бди.

А р х а р о в. Не перестарались ли мы, а, не перегнули ли палку?

Р я б о в. Что ты имеешь в виду, Аким Акимович?

А р х а р о в. Нет, я сам ценю, обожаю: эстетику, поэзию, интерьер, стремление к прекрасному — все это как-то возвышает, трогает до слез. Но, цветочки-горшочки, расписные бочки, стежки-дорожки, и сами будто на свадьбу вырядились… А вдруг на похороны?

Г р у з д ь. Типун тебе на язык, Аким Акимович!

Р я б о в. Вы понятия о таких вещах, как психология, производственная эстетика, имеете? Это — лицо, это — обаяние, это — любовь с первого взгляда, неотразимое впечатление, которое вы производите на каждого входящего и выходящего! И это уже половина успеха. Беспроигрышный лотерейный билет!

Г р у з д ь. В ресторан затащить ревизора!

Р я б о в. А ты его биографию знаешь? Я тоже нет.

Г р у з д ь. Не святой же он!

А р х а р о в. Полноте, полноте, ресторан — это накладно, слишком дорого.

Р я б о в. Да, тут одним застольем да анекдотами не отделаешься, не отмахнешься…

Пауза.

Г р у з д ь. Дать надо, дать!

А р х а р о в. Что? Что дать?

Г р у з д ь. Безгрешен. С такой душой ведь и в рай попадешь.

Р я б о в. Соображайте, голуби, шевелите мозгами.

Г р у з д ь. За «галстук» ему сунуть, а домой придет, спохватится, уже поздно будет. Да и не докажет. А раз не докажет, на рожон не полезет и не вернет.

А р х а р о в. Дать — это же деньги, их потом наживаешь, нервами…

Р я б о в. Жадность тебя погубит, Архаров.

Г р у з д ь. У ревизора дочка на выданье: жених недавно демобилизовался, два года его ждали, свадьба на носу. А счастливый брак немалых расходов требует.

Р я б о в. Откуда сведения у тебя такие, Груздь?

Г р у з д ь. Василий Иванович Груздь о каждом ревизоре всю его подноготную, все анкетные данные знать должен.

А р х а р о в. Страшный ты человек, Груздь. И зачем меня только судьба с тобой свела?

Г р у з д ь. А на таких мир держится, Аким Акимович.

Р я б о в (решительно). Все. Прения можно считать оконченными.

А р х а р о в. А сколько? Дать, спрашиваю, сколько?

Г р у з д ь. Пятьсот.

А р х а р о в. Ну, Груздь, ты и замахнулся… Триста.

Р я б о в. А тысячу лучше.

Архаров даже икнул.

Возражения есть? Принято единогласно.

А р х а р о в. По миру пустить нас хотите, Арсений Максимович.

Р я б о в. Груздь, действуй.

Г р у з д ь. А почему я?!

Р я б о в. Твоя инициатива, ты предложил, и рука у тебя легкая.

Г р у з д ь. Помилосердствуйте, внуки у меня — шестеро, я их еще выпестовать должен! А ты, Аким Акимович, один, как гнилой пень: жена-то тебя бросила.

А р х а р о в. Ну, все при тебе, Груздь, а деликатности, хрупкого отношения к людям не нажил. На весь мир озлоблен. А все потому, что «завязал», не употребляешь.

Г р у з д ь. И не курю. Рысцой бегаю на дальние дистанции от инфаркта. И всем это советую.

Р я б о в (безапелляционно). Деньги, Василий Иванович, вложишь ревизору в портфель. Вот тебе ключ от сейфа. И смотри у меня, чтобы все шито-крыто было!

Г р у з д ь. Арсений Максимович, я верой и правдой служу, только…

Р я б о в. Может быть, ты еще и Лазаря запоешь?

Г р у з д ь (поперхнулся). Спасибо за доверие! (Уходит.)

А р х а р о в. Арсений Максимович, а может, поторговаться? Человеческое сострадание в нем, в ревизоре, вызвать надо. На что дан человеку язык?

Р я б о в. Эх, Архаров, человеческий язык никогда не бывает так красноречив и убедителен, как язык денег!

Входит  К у м а н ь к о в.

А вот и сам Павел Дмитриевич! Ну, какие у нас дела, духовное настроение какое?

К у м а н ь к о в. Шестнадцатую ревизию в своей жизни провожу, а здесь столкнулся с фактами, мягко говоря, сомнительными, просто невероятными…

Р я б о в (настороженно). Что такое? Непорядок обнаружили, нарушение какое?

К у м а н ь к о в. Не знаю, не знаю… В раздумье и смятенье: как по заключительному акту ревизии приступить. Раздвоение какое-то…