Балканская звезда графа Игнатьева - [62]
Да и он был у русских ног. Выздоравливающие в госпитале солдаты и офицеры частенько приходили на горный уступ, чтобы полюбоваться этим сказочным пейзажем и закурить папироску на ветру. Из лагеря Константинополь был виден как на ладони. Город лепился по кручам перламутровою россыпью домов, золотых куполов, иглами минаретов, прихотливо прорезанный заливами, за которыми открывалось море глубокого тёмно-синего цвета, а по другую сторону пролива в сизой дымке, точно написанные акварелью с гуашью, розовели оранжевые горы азиатского берега. По заливу и проливу сновали каюки, белели паруса, дымили трубы немногочисленных пароходов. «Если осознать, что всё это, что мы видим теперь перед собою, — думали офицеры и солдаты, — вся эта несказанная красота — наша, нами завоёванная. Русская. Тогда всё можно простить и забыть. И мёртвых, и страдающих оправдать. И всё, что мы пережили на этих чёртовых Балканах. Эх...» И ветер уносил окурки и печальные взгляды вдаль с горных круч в сторону перламутровой морской глади.
Ночью по узким улицам Стамбула, низко опустив свои капюшоны, ходили турецкие военные патрули — правительство опасалось возможных беспорядков в случае вступления в город «московитов». Самим туркам казалась дикою мысль остановиться у ворот столицы и не занять её, хотя на время. Население готовило цветы и флаги, христиане подняли головы, на азиатском берегу Босфора рабочие отделывали дворец для султана на случай занятия европейской части столицы.
Военный корреспондент Василий Немирович-Данченко только смыл пену с подбородка, как в его комнате в отеле раздался требовательный стук.
— Войдите!
На пороге в штатском платье стоял Михаил Скобелев, самый знаменитый генерал минувшей войны. За любовь генерала к белой униформе и белоснежному коню — суеверный Скобелев верил, что так он будет неуязвим на поле брани — турки его называли «Ак-пашой» (белым генералом), а его портрет болгары держали в красном углу в одном ряду с иконами.
«И конечно же тут Скобелев. Прежде всего Скобелев! Чуть свет — уж на ногах! И я у ваших ног», — журналист стал гоняться за приятелем но комнате, размахивая в воздухе влажным полотенцем. «Хватит, хватит. Повеселились — и будет!» — Скобелев ловко увернулся от очередного шлепка, стряхнув с рукава капельки мыльной пены:
— Нас ждут дамы, Вася.
— Они ждут не нас.
— А кого же ещё?
— Своё женское счастье!
— И богатых женихов, — расхохотался Скобелев. — Собирайтесь, Данченко, душно здесь, выйдемте на улицу... Пойдём завтракать к Мак-Гахану, закажем вино, шампанское. Ну-с, ежели идти, так идёмте! Как вы смотрите на променад? А там канкан, томные мадемуазели и полупрозрачные абсентоманки под сенью тюрбанов, а?
Спускаясь по лестнице, Скобелев начал ворчать, как рассерженный лев: «Слушайте, девочки — это, конечно, хорошо. Но на душе скверно. Ох, как же скверно. Под Плевной лучше себя чувствовал я, чем теперь. Иногда поражение не бывает так пагубно, так ужасно, как сознание своего унижения, своего бессилия... Вы знаете, если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, то эта победоносная, в сущности, война гораздо более сильный удар нанесёт нам, чем Севастополь... Севастополь разбудил нас. 1878 год заставит заснуть. А когда мы проснёмся, знает один аллах, да и тот никому не скажет...»
— Говорят, наши войска не готовы, — засомневался Данченко. Ещё вчера он слышал подобные слова от одного из штабных генералов.
— Не знаю, чьи это «наши». Эти «наши» вовсе не «наши», раз так говорят. Смотрите, Данченко: у меня под ружьём сорок тысяч. Я через три часа могу быть здесь... Позор, стыд! Наконец, чего они стесняются? Я прямо предложил великому князю: самовольно со своим отрядом занять Константинополь, а на другой день пусть меня предадут суду и расстреляют, лишь бы не отдавали его... Я хотел это сделать, не предупреждая, но почём знать, какие виды и предположения есть. Может быть, это и так сбудется!..
Скобелев ни в малейшей степени не обладал чувством душевного такта, чураясь, как чёрт ладана, всяческих политесов. Эта наследственная черта досталась ему от деда, Ивана Хрисанфовича Скобелева, храбростью и умом выслужившегося из простого солдата в генералы, помощника всесильного главы Третьего отделения графа Бенкендорфа. Как-то на запрос своего шефа: «Что это за Пушкин?» — старик Скобелев прямолинейно ответил: «Ефто тот самый Пушкин из псковских дворян, которому 7 лет назад было мною воспрещено, чтоп виршей больше не строчил». И если дед ничтоже сумняшеся поучал величайшего русского поэта, то его внук резал правду-матку в глаза великому князю и другим придворным. Словом, делал всё, что компрометировало его служебную карьеру. И не только на словах. Даже когда турки вокруг Константинополя возвели массы новых укреплений, Скобелев несколько раз делал примерные атаки и манёвры, занимал эти укрепления, показывая полную возможность овладеть ими без больших потерь. Один раз он ворвался и занял ключевые неприятельские позиции, с которых смотрели на него изумлённые аскеры, так и не успевшие ничего предпринять в ответ. Сейчас же, в период перемирия, его деятельная душа просто не находила себе места. Когда не было боя, Скобелев искал выхода своим чувствам в молодецких кутежах, хорошеньких актрисах, цыганском хоре, утешаясь мыслью, что всё, всё опять воротится и даже с избытком.
Настоящая книга является переводом воспоминаний знаменитой женщины-воительницы наполеоновской армии Терезы Фигёр, известной также как драгун Сан-Жен, в которых показана драматическая история Франции времен Великой французской революции, Консульства, Империи и Реставрации. Тереза Фигёр участвовала во многих походах, была ранена, не раз попадала в плен. Она была лично знакома с Наполеоном и со многими его соратниками.Воспоминания Терезы Фигёр были опубликованы во Франции в 1842 году. На русском языке они до этого не издавались.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.