Бали - остров живых богов - [96]

Наверное, и то и другое присутствует в книге, которую вы прочли. Но есть, хочется думать, и что-то еще. Во первых, жизнь Бали далека от образа «благородного дикаря». Кровопролитные трагедии нередко случались на острове, получившем известность райского, и никто не гарантирует отсутствие их в будущем. Во-вторых, просветительство потому и признано необходимой частью жизни цивилизованного общества, что дает людям нечто большее, чем простое удовлетворение любопытства. Действительно, обдумывая собственные проблемы, мы нуждаемся в знании того, как они решаются у других. В сущности, проблема Бали среди прочих культур Индонезии подобна так называемым национальным проблемам. Посреди самого крупного в мире мусульманского государства расположен, казалось бы, чужеродный анклав с архаической религией, ранее распространенной по всему архипелагу, но исчезнувшей там повсеместно уже 400 лет назад, со своеобразной культурой, с непривычным и весьма архаичным образом жизни Сравнить можно с ситуацией, при которой в России сохранился бы нетронутым целиком старообрядческий район, например Русский Север. При этом существенно вспомнить, что Бали далеко не один такой район. Индуистских районов, правда, в Индонезии больше не осталось, но таких, которые не восприняли бы стандартную мусульманскую малайскую культурную модель, немало. Это и христианская Восточная Индонезия — Молуккские и Малые Зондские острова, и Новая Гвинея, где господствует смесь христианства с племенными верованиями, это и крупный народ батаков на севере Суматры, население внутренних районов Калимантана и Сулавеси — все они создают многообразие (культурное, этническое) в этой огромной южноазиатской империи. Не забудем упомянуть и о китайцах, некоренном населении, играющем в жизни страны, в ее экономике и политике роль, пожалуй, более существенную, чем все коренные немусульманские народы, вместе взятые.

Такое многообразие создавало и продолжает создавать в целом ряде случаев то, что у нас принято именовать термином «межэтническая напряженность». Достаточно вспомнить многочисленные сепаратистские восстания, сотрясавшие Индонезию в первые десятилетия ее независимого существования, — восстание Республики Южномолуккских островов, восстание Каххара Музза-кара на Сулавеси, длительное сепаратистское мусульманское движение в Ачехе на севере Суматры, позже — восстание на севере Сулавеси, уже в 70-е годы — движение за отделение Ириан-Джая, т. е. западной части Новой Гвинеи, и т. д. Тем не менее единое унитарное государство, провозглашенное президентом Сукарно в 1950 г., пока существует более или менее в том виде, в каком оно было задумано его создателем. Даже наращивает территорию, чему свидетельство — присоединение в середине 70-х годов Восточного Тимора. Правда, выяснилось, что унитарность в таком государстве не может существовать без элементов федерализма. Хотя вначале предполагалось, что Индонезия будет развиваться исключительно на базе принципа единой индонезийской нации, на практике довольно скоро пришлось отойти от этого принципа в его первозданности и провозгласить автономию провинций. Примечательно, что провинции в Индонезии большей частью не имеют этнической основы, обычно их населяет либо множество народов, либо часть одного, например яванцев, самого крупного народа страны и одного из крупнейших народов мира по численности, распределенного по крайней мере между тремя провинциями на самой Яве.

Но примечательна и тенденция административного деления Индонезии. Первоначально образованные огромные провинции довольно быстро стали дробиться, особенно тогда, когда им дана была пусть и номинальная, но все же автономия. Так, в частности, получилось и с провинцией Нуса Тенггара, которая до начала 60-х годов охватывала все Малые Зондские острова и столицу имела на Бали — город Сингараджа. Сейчас на этом месте три провинции, причем одна из них (о-в Бали) этнически и культурно однородна. Аналогичные процессы протекали и в других частях Индонезии, в частности на Суматре, где оформились более или менее однородные в этническом плане провинции Ачех, Бенгкулу, Лампунг, Риау, Джамби, на Калимантане — нгаджу-даякская провинция Южный Калимантан, на Сулавеси, Тенденция оказалась вполне ясной: отдельные народы, особенно крупные, обладающие явным этническим самосознанием и культурной спецификой, стали обнаруживать тягу к обособлению в рамках автономных или полуавтономных административных единиц.

Как это произошло на Бали, рассказано в книге Г. Улига. Достаточно очевидно, что все это весьма непросто, что Бали едва ли может служить для остального мира примером того, как благополучно разрешать межэтнические противоречия и обеспечивать надежное выживание и развитие этнических меньшинств в многонациональных государствах. По все же знать этот опыт нам полезно, полезно в чем-то его учитывать. Примечательно, что именно Бали стал главным туристским объектом в Индонезии, на него хлынул поток иностранцев, а значит, потекли капиталовложения, остров стал отстраиваться, приводить себя в порядок, врастать в современный мир. Об этом говорится в книге Г. Улига недостаточно четко, а иногда и с оттенком сожаления — вот, дескать, уходит неповторимость балийской культуры под натиском туризма и коммерции. Отчасти это действительно так. Но, с другой стороны, любая культура динамична, она не может превращаться в музей, хотя создавать музеи — ее обязанность. Туризм, торговля, финансовая деятельность — все это сугубо мирные занятия, способные уменьшать напряженность, которая тем выше в отношениях между народами, чем больше между ними нерешенных социальных или экономических проблем. Поэтому опыт Индонезии, в частности преломленный через такую интересную и яркую традицию, как балийская, любопытен и своим актуальным звучанием.